Появился Иван Сергеевич, вместо трости он элегантно помахивал обломком старого костыля. За ним важно шествовал Достоевский.
– И какой это идиот вздумал отправить нас на свалку? – не унимался Фёдор Михайлович.
– Наверное, мы свершили какое-то преступление, вот и понесли наказание, – предположил Тургенев.
«Бедные люди, – подумал Лев Николаевич, – они никак не могут смириться с действительностью и ведут себя как подростки».
– Господа, не ссорьтесь, – прервал их Пушкин, – право же, так и до дуэли дойдёте. Приступим лучше к трапезе!
Друзья постелили на землю старый мешок, выложили добычу и молча начали своё пиршество.
* * *
«Газель» остановилась неподалёку от самой большой мусорной кучи. Из машины неторопливо вышел мордатый водитель и что-то крикнул. Салон нехотя покинуло два тинейджера.
– Пацаны, тащите сюда мешок! Эй, чуваки, принимайте пополнение! – ухмыльнулся мордатый, с презрением оглядев классиков.
Из мешка посыпались книги.
– Глядите, – воскликнул Достоевский, – Вальтер Скотт, Марк Твен, Лем, Бредбери и даже Иван Ефремов! А это кто? Сам Конан Дойль! Ну, теперь у нас будет весело. Добро пожаловать в нашу компанию, господа-товарищи!
– Ага, – подтвердил один из тинейджеров, – вот вам здесь всем и место, бомжары!
– Это мы-то бомжары? – обиделся Тургенев, – ты на себя посмотри, отрок, на тебе даже штаны дырявые!
– Ничего ты не понимаешь, чудик! – усмехнулся пацан, – сейчас такая мода. Эти штаны стоят дороже, чем вы все вместе взятые.
– В наше время такие вещи даже крепостные не носили, – заметил Пушкин.
– А тебя я вообще не спрашиваю, кучерявый, – презрительно ответил пацан, открывая банку с пивом.
– Колюха, кончай свистеть с этими лузерами, – их время прошло! Или тоже к ним захотел? – окликнул его второй.
– Ты чё, совсем долбанутый? – обиделся Колюха, – я с ними рядом не сидел и не собираюсь. Если мне надо чё почитать, я и в компе найду.
– Правильно, – заметил мордатый, – загрузишься всякой фигнёй и станешь как они. Поехали лучше водочку пить.
Машина уехала.
* * *
– Присоединяйтесь, братцы, – пригласил Толстой новичков, – теперь мы все в одной лодке.
– Ага, как Муму с Герасимом, – подметил Тургенев.
– Иван Сергеевич, мне непонятен Ваш пессимизм, – перебил его Пушкин. Право же, нам нечего жаловаться – жизнь продолжается.
– В качестве отверженных, – отряхиваясь ответил Виктор Гюго, – кстати, господа, я понимаю, что мы теперь лишние. Но кто мне подскажет, в каком времени мы оказались и где?