Поглядев на принесённые вскоре чашки, вазочки и тарелочки, Ксения тихо вздохнула – вообще-то девушкам нельзя поглощать столько сладкого.
– Ничего, – с улыбкой утешил её Данила, – ты же не каждый день. И потом при твоей фигуре тебе не мешало бы набрать килограмма два.
– Много ты понимаешь в женских фигурах, – хмыкнула она.
– Да уж поболее твоего, – невольно вырвалось у Данилы. Он сразу прикусил язык, но уже было поздно.
– А вот с этого места поподробнее, – проговорила Ксения, одаривая его подозрительным взглядом.
– Ну, что ты, Ксюша, в самом деле! – воскликнул он вполголоса. – Я всего лишь хотел сказать, что мужчине виднее.
– Ты мне зубы-то не заговаривай.
– А по-моему, зубы мне заговариваешь ты, – проговорил Данила, став предельно серьёзным. Ксения даже сказала бы хмурым.
– Ты о чём? – попыталась она вернуть разговор в прежнее русло. Но у неё ничего не получилось.
– Я не хочу, чтобы ты уезжала! – заявил он громче, чем следовало бы.
– Конечно, ты хочешь, чтобы меня считали неблагодарной свиньёй?! – воскликнула, в свою очередь, Ксения, начиная сердиться.
– Кто считал? Твоя богатая тётка?
– В первую очередь она. Но я и сама стала бы считать себя таковой, если бы нарушила данное тёте Аде слово.
Он молча уставился в свою чашку с кофе.
– Пойми же, Данила! – снова заговорила Ксения. – Если мама выздоровеет, то спасением её жизни мы будем обязаны Рудневой. И потом, – она протянула руку через стол и дотронулась до его руки, – это же совсем ненадолго.
– Ничего себе ненадолго, – не согласился он, – ты же сама сказала, что на два месяца.
– Дурачок! Что такое два месяца по сравнению с тем, что вот, например, моя мама ждала папу из армии два года.
– Когда это было! – отмахнулся он.
– Неважно когда. Ждать всегда нелегко. Но не зря говорят, что разлука только укрепляет настоящую любовь.
– Предлагаешь проверить наши чувства? – усмехнулся он.
– А почему нет, – отозвалась Ксения.
– Ксюха, ты иногда бываешь такой наивной, – досадливо поморщился парень.
– А что предлагаешь ты? – спросила она делано-равнодушным тоном.
– Объясни своей тётке, что у тебя прекрасная, хорошо оплачиваемая работа, и терять её тебе не с руки! Подумай сама, ну поживёшь ты у тётки два месяца, вернёшься назад, а твоё место уже тю-тю!
– Григорий Александрович обещал взять меня обратно, – тихо проговорила она.