Хорошо же учеба начинается – сначала волосы
обрезали, теперь накажут за покушение на принца. Нет, права была
Мартина, когда отказалась ехать. Но кто же знал, что в академии
царят такие порядки? Брат про это не рассказывал. Он все время
твердил, как здесь весело и интересно.
– Накафана? За фто? – великодушно махнул рукой
Эвальд. – Я сам виноват. Надел бы зафитный афтефакт, нифего бы не
слуфилось.
Я очнулась и торопливо использовала заклинание
тети Эльзы, чтобы хоть так уменьшить нанесенный ущерб. К сожалению,
перед этим я не додумалась извлечь зубы Эвальда из бокала, и они
теперь покоились под толстым слоем рыбьего жира.
– Какой офигинальный напиток выбфала леди, –
восхищенно протянул принц, принимая протянутый сосуд и с видимым
удовольствием делая глоток.
Стало нехорошо, когда я представила, что тоже
могла оттуда отпить. Очень уж отличались мои вкусы от вкусов Его
Высочества, пить рыбий жир я не смогла бы даже под страхом смертной
казни, которая была сейчас как никогда близка. Ну Норберт и гад –
устроить такое родной сестре!
– Ваше Высочество, поверьте, я ничего такого
не хотела, – начала было я.
– Ваше Высочество, – одновременно со мной
сказал ректор, – давайте все же вы пройдете в целительское
отделение, и вам окажут необходимую помощь.
– А леди меня пфоводит, – утвердительно сказал
Эвальд и протянул ко мне руку.
– Я? Я даже не знаю, где оно находится, – я
попыталась опять сделать хоть шаг назад, но стена студентов,
казалось, стала еще плотнее.
– Я знаю! – раздался довольный голос Инессы. –
Я вас провожу, Ваше Высочество. Более того, я прослежу, чтобы все
было сделано, как надо. Я ведь помогала нашему семейному целителю.
Он эти зубы десятками на дню вживлял.
Эвальд посмотрел с некоторым подозрением,
которое я вполне понимала: чтобы зубы десятками на дню вживлять,
надо чтобы эти десятки сначала кто-то выбил. Но моя бывшая соседка
уже подхватила его под руку и повлекла к выходу, не переставая
трещать:
– Не волнуйтесь, все будет хорошо, если уж я
за это взялась. Я даже роды как-то принимала. И что вы думаете? Все
потом говорили, что более крепкого ребенка в жизни не видели.