– В строительном деле есть опыт?
– Нет, но я бы хотел научиться.
Директор оторвался от своих дел, открыл рот, собираясь что-то сказать, но задержал взгляд на лице Азата молча. Потом указал на дверь:
– Выйдем, потолкуем.
Надо заметить, директор обладал прекрасной памятью на лица.
Они вышли из кабинета, и директор молча, вальяжной походкой с руками в карманах, медленно направился к раскрытому в конце коридора окну. В помещение вошел горячий воздух, слегка доносивший запах города. Отсюда открывался самый обыкновенный вид, ничего особенного: торговые комплексы, новостройки, загруженная дорога со светофорами, снующие туда-сюда жители и гости разных мастей. Но именно этот вид демонстрировал типичный и отточенный по часам образ жизни большинства, от которого так старательно пытаются отойти продвинутые мечтатели.
Лицо Владимира Витальевича приняло серьезный и в то же время спокойный вид, как будто из кабинета вышел совершенно иной человек. Он смотрел куда-то вдаль с задумчивым видом.
– Знаешь… Ничего особенного, ничего удивительного в этом нет. Нет… Моя молодая помощница – ты ведь заметил, что она очень молодая? – она небестолковая, но попала в бестолковую волну манагеров. Я пристроил ее сюда, потому что племяннице друга нужна работа. Ее прошлое чистое. И мозг такой же. Не хотел ее пугать, так что лучше тут поговорим.
– Вы о чем? – Азат насторожился, по рукам прошло напряжение.
– Посмотри на этот город. Муравейник. Хорошо, что мы не знаем историю каждого, на пустой страх отвлекаться меньше будем. Здесь сотни таких, как она, и намного меньше таких, как ты.
– Я не понимаю. Вы меня знаете?
– Я был тогда в судебном зале, лет пять назад. Или четыре? Да, точно, четыре.
Азат обратил на него вопросительный взгляд.
– Не имеет значения. Короче, подобные места мне надоели. Я ушел в бизнес полностью, раньше он был зарегистрирован на жену, теперь все переписано на меня. Да, так живется куда приятнее. А тюрьма способна на исправление личности. Она дает много времени на осмысление. Так вот. Ты ведь давно понял, что теперь запросто в так называемое приличное общество со своим прошлым не войдешь, да? Но ты пытаешься. Ты готов жить с ЭТИМ прошлым. Это хорошо. Если мы, не будем давать шанса таким, как ты, общество лучше не станет. И все же я не готов рисковать. Во-вторых, новостройки – это всегда большие деньги. При всей твоей возможной честности, если кто узнает прошлое, непременно найдется кто-то, кто этим воспользуется. В строительстве часто деньги «куда-то деваются». Я слишком многословен, да? Ну, ты меня понял.