– Алекс, – Лиза вскочила. – Это опасно. Ты и так ходишь по лезвию.
– Неважно. Я не могу сидеть, сложа руки. А это сейчас один из лучших вариантов.
– Алекс, пожалуйста, ты не можешь идти к отцу, – Мэн заговорила слишком тихо, но я услышала ее фразу.
– Может, ты хочешь к нему пойти? – я взглянула на подругу, но та отвела глаза. – Вот и отлично, займемся тем, что лучше у нас получается.
Все встали собираться, но я остановила рыжеволосую подругу.
– Лиз… – остальные тоже притихли, понимая, о чем будет идти речь. – Нужно поговорить.
Девушка присела обратно на мою кровать, и я повторила ее действия.
– Мы не общались после последнего нашего похода на землю. Кое-что произошло.
Рыжая занервничала. Я чувствовала ее энергию, она перестала ее контролировать. Брови девушки свелись к переносице, образуя вертикальную морщинку, которая так безобразно портила ее маленькое, круглое личико.
– Тем днем мы нашли твою семью.
– Что? – ее говор дрогнул.
Я взяла за холодные руки Лизу.
– Ты говорила с ними?
– Нет, Лиз, – я замотала головой и мои ресницы стали намокать.
– Что с ними произошло? – она понизила голос.
Я прикусила нижнюю губу и почувствовала металлический привкус во рту. Но эта боль не могла сравниться с той, которую Лизе только придется почувствовать.
Я не смогла смотреть ей в глаза, произнося следующие слова:
– Их убили.
По телу подруги пронеслось несколько тысяч мурашек. Руки задрожали.
– Тогда… Тогда они должны быть тут, пройти испытание, – соленая вода начала собираться в уголках ее неистово зеленых зрачков.
– Нет. Их тут нет.
– Почему? – чувство непонимания разрывало изнутри бедную подругу.
– Твой отец оставил записку, – я передала ей письмо Джеремиля, которое все еще было сложено у меня в заднем кармане джинс.
Она окинула взглядом всех присутствующих и прежде, чем заговорить, вновь повернулась ко мне.
– Они в Небытие, да? Ты знаешь, кто это с ними сделал?
Мне пришло наступить себе на горло, чтоб не взглянуть в этот момент на Люцифера.
– Нет. Я не знаю.
Пауза повисла в помещении. Никто не решался нарушить тишину.
А я чувствовала, как Лизу накрывает та самая гнусная боль потери. Боль, которую я испытывала весь последний месяц.
– Все в доме было исписано моим именем. Кто-то сделал это умышлено. Но мы вернем их! Слышишь?
– Мы вернем их, – повторила Лиза и встала, пройдя к выходу.