– Так вот я, центурион Валенс, спрашиваю вас, желторотые, – повысил голос центурион, – за какими сокровищами потянуло вас сюда, в Мезию, на Данубий, в наш забытый богами лагерь? В ледяной холод и мерзкую слякоть зимой, в дикую жару летом из прекрасной, возлюбленной солнцем и богами Италии?
Белокожий паренек недоуменно приподнял бровь. Уж от кого-кого, а от этого ветерана лет сорока, обветренного и покрытого шрамами, меньше всего ожидали новобранцы услышать такие речи. Они-то полагали, центурион должен ругаться, как гладиатор; чуть что, охаживать палкой бока и задницы новобранцев и постоянно орать.
– Легион Пятый Македонский, прославленный верностью, Урбана, то есть городской, создан в Риме, самый лучший… – ответил «цыпленок» в синей тунике. Тон явно был дерзким.
– А-а… – многозначительно протянул центурион. И сморщился, как будто увидел что-то ну очень мерзкое. – Вранье.
– Разве это не Пятый Македонский… нам сказали ехать сюда… здесь лагерь… – угодил в нехитрую ловушку темнокожий крепыш. – Как раз у впадения реки Эск в Данубий. Дорога ведет прямая из Филиппополя[3].
– По названию легион Македонский, по основанию – римский истинно, а, по сути, давным-давно варварский. С тех пор как его перевели сюда с Востока. На латыни здесь говорят так, что не сразу поймешь. А ты, цыпленок, наверняка Цицерона читал? – повернулся центурион к белокожему.
– Читал. Это плохо?
– Ничего хорошего. Для тебя. Значит, так, сегодня я вам разрешаю вякать, что в голову взбредет. Но с завтрашнего утра отвечать только по моему приказу. Ясно?
– Ясно… – в разнобой и не сразу отозвались новобранцы.
– Эй, Мурена! – кликнул центурион здоровяка лет тридцати, знаменосца когорты[4], – если судить по накидке из волчьей шкуры. Правда, штандарта при нем сейчас не было, да и искусно выделанная волчья башка болталась за плечами вместо того, чтобы покрывать голову. – Отведи их к себе, пусть Габур всех перепишет и заберет письма, у кого есть. Прихвати Кубышку для осмотра цыплят, сдается мне, здоровьем их боги наградили не самым крепким. Деньги, кроме мелочи, примешь на хранение. Учти – ребята мои. Будет кто из начальства что говорить – сразу к Декстру, а еще лучше – к легату легиона[5]. Теперь слушать внимательно, – центурион вновь повернулся к новобранцам. – Два раза не повторяю. Итак: в счет жалованья всем выдадут одежду и оружие. Вас восемь… отлично, будете жить в одной комнатушке в бараке. Сегодняшний вечер ваш. И ночь ваша. Завтра поутру в первую дневную стражу