– Виноват. Не удержался, – с приготовленной скромностью объяснился Женя. – Зашел, стал быть, в магазин, раскрыл наугад «Шаг вперед, два шага назад» и чувствую, не могу оторваться. Так всё ясно, так пронзительно! Вообще-то тут почта, должно, ошиблась или я машинально…Купил-то за свой счет для домашнего пользования. На работе, сами знаете, текучка, а хочется хотя бы перед сном припасть, эта самая, к истокам.
– Похвально. И давно читаете на идише? – секретарь кивнул на раскрытый томик.
Звездин обомлел. Такой подлянки от Еврейской автономной области он не ожидал.
– Учу! – брякнул он первое, что пришло на ум.
– Похоже, давно учите. Много у вас родственников в Израиле? – секретарь недобро прищурился.
– Да вы что! Да за кого вы меня! Я аз есмь потомственный русак! – в ужасе от совершенного прокола выпалил Женя. Окончательно смешавшись под тяжелым начальственным взглядом, понес полную околесицу. – Исключительно дабы внедриться, если партии понадобится. Да мы, исконно русские Варфоломеи, этих жидяр на дух!.. Да я, если что, топор в руки и первым пойду. Как деды!
– Хочу напомнить, что в Советском Союзе с проявлениями антисемитизма ведется беспощадная борьба, – холодно оборвал его секретарь. – Ступайте и – заберите вот это своё.
Он брезгливо отодвинул запачканного идишем Ильича.
Через неделю Звездин разделил участь спившихся или морально разложившихся совпартработников – его сослали замполитом в милицию.
Шли месяц за месяцем, год за годом, появлялись и исчезали вакансии, а о бывшем инструкторе райкома, казалось, забыли напрочь. Звездин чувствовал, что погружается в будничную рутину, исход из которой виделся лишь один – унылая майорская пенсия.
Ночное задержание валютного фарцовщика, да еще сынка знаменитого профессора, могло эффектно прогреметь по области и заново перевернуть судьбу опального замполита. Конечно, если все это грамотно оформить и подать. А оформить пока не получалось, – доставленный подозреваемый Листопад упорно отказывался писать явку с повинной.
Звездин поднялся со своего места и уничижительно оглядел нахохлившегося верзилу с пасмурным, косящим взглядом.
– Долго будем в молчанку играть, голуба? – строго произнес замполит. – Ты ж понимаешь, что влип, взят с заграничными долларами. Твой подельник Торопин арестован еще вчера. Сейчас, стал быть, дает показания в КГБ. А КГБ – это тебе, понимаешь, не фунт изюму. Или тоже туда торопишься?