Мать улыбнулась и продолжила:
– И он отвечает. Нет… Я не слышу голос, но… Словно его мысли во мне. Вот так. И он живёт в моей памяти, в моей голове. Я чувствую его присутствие, знаю его мнение, получаю его советы. Он для меня живой.
Раиса Викторовна замолчала. Потом запела:
– Много ли, мало для жизни нам нужно?
Чтобы жить просто и чтобы жить дружно?
Не тужно.
Домик из брёвен и кошка в окошке.
Хлеб, молоко, чугунок и немножко
картошки.
Дым из трубы, зимой тёплая печка.
Лес на задах, огород. Прыгать в речку
с крылечка.
Влад перебил:
– Мать, хватит!
Раиса Викторовна не отреагировала, продолжила петь:
– Много ли, мало для радости надо?
Муж и гармошка, жена ему рада.
Отрада.
Книга, икона, чтоб Богу молиться,
Время для праздников, время поститься.
Не злиться.
Просто должно быть в душе и в одежде.
Будет любовь с нами, вера, надежда,
как прежде.
Остановилась. Сказала:
– Владик… Я давно хотела тебе сказать. Ну то есть я давно об этом думала. И как раз сегодня собиралась. И не только…
– Что?
– О монастыре. У нас ведь в городе есть такой. Женский. Вот-вот начали восстанавливать.
– И что?
– Я уже не молодая. Вдова. Ухожу туда. Может, даже завтра. Пока послушницей… Ты большой мальчик. Не бедный. А я… Я уже стара.
– Но, мать! – воскликнул Влад. – Мне не понятен твой выбор. Ты же любила всё это, – взмахнул руками. – Этот мир. Любила веселиться. Не понимаю.
– Любила… – задумалась Раиса Викторовна. – Влад, знаешь, что поняла с возрастом? Что я тебе скажу?
– Что?
– Жизнь здесь бессмысленна.
– Да ладно!
– Да, Влад.
– И папа бессмысленно умер, спасая других от радиации? Нас спасая?
– Я не об этом, – махнула полотенцем Раиса Викторовна. – Хотя да! Бессмысленна была жизнь учёных, открывших ядерную энергию. Рабочих, построивших станцию.
– И жителей, которые получали электричество в дома?
– Да, сын! Жизнь коротка, чтобы тратить её на внешнее.
– Подожди. А, например, дети? Как ценность? – спросил парень.
– Да, дети – это счастье. Но умирают родители. И через поколение или больше их забывают. Могилы ровняются с землёй, зарастают. Но это не страшно, сынок! И дети умрут, и внуки. И, вообще, может так случится, что в одной цепочке не будет детей. И всё, род прервётся.
– И что, так всё безысходно, мать? Ты думаешь, нет в жизни смысла?
Раиса Викторовна погладила Влада по голове.
– Смысл в вечной жизни, – сказала.