– Rufen Sie alle hier an. Wir gehen runter, auf der bahn.[9]
Котёночкин молча козырнул и через минуту привёл в дом остальных «фельджандармов» – которые тут же припали к принесенному хозяйкой ведру с холодной водой. Вслед за ними в дверях показался пан Штернберк. Хозяин дома, переминаясь с ноги на ногу, негромко и сбиваясь, доложил:
– Герр гауптман, дер ваген ист фертиг. Майне арбайтер вирт мит геген…[10]
Савушкин начальственно кивнул, скомандовал своим на выход, милостиво принял помощь Некрасова, подставившего плечо – и выбрался наружу.
Во дворе их ждала пароконная упряжка гнедых, впряжённая в длинные дроги, наподобие тех, что Савушкин видел в бинокль утром на дальней опушке – но на этих были настелены доски, что, в общем-то, позволяло считать их вполне годным средством передвижения для «панов фельджандармов». Работник пана Штернберка, угрюмый кряжистый малый, судя по внешнему виду, не то цыган, не то босняк, заросший до самых глаз густой чёрной щетиной – мрачно стоял у повозки, держа в руках вожжи. Штернберк, тяжело вздохнув, произнёс, обращаясь к возчику:
– Zdenek, vezměte Panov Gendarmov na silnici a vraťte se zpět[11]
Цыган молча кивнул и, обернувшись к своим пассажирам, так же молча указал на повозку – дескать, карета подана, чего ждём?
Спуск к дороге оказался довольно причудливым – мало того, что просёлок, к ней ведущий, петлял частым серпантином в густом сосновом лесу, так ещё на некоторых особо крутых поворотах возчик-цыган, спрыгнув с дрог, становился перед гнедыми и, упираясь в оглоблю, сдерживал спуск из всей мочи. Савушкин решил было дать приказ своим помочь звероватому кучеру – но быстро понял, что в данной ситуации помогать – только мешать. Судя по всему, для цыгана – или кто он там, босняк? – все эти пертурбации были давно и хорошо известны, и справляться он с ними научился самостоятельно уже давно. Савушкин лишь покачал головой – жизнь в горах налагает на людей удивительные требования, без соблюдения которых прожить здесь просто невозможно…
Впрочем, всё плохое, равно как и хорошее, когда-то кончается – вот и их головокружительный спуск завершился выездом на шоссе, идущее на Врхлаби и далее на Трутнов. Отпустив цыгана с повозкой и выдав ему в качестве гонорара красную пачку сигарет «оберст», Савушкин, дождавшись, пока их автомедон скроется из глаз – промолвил: