А рассказывая в замечательных неизданных мемуарах о кадете и профессоре юридического факультета Московского Университета В.М. Хвостове, А.А. Боровой особо отмечает следующее: «Человек самолюбивый, железной воли, деспотический – он не переваривал в „молодежи“ самостоятельности, ко мне относился с совершенной нетерпимостью. На факультете это был мой главный враг. „Революционное миросозерцание Борового – пощечина нам, а мы благодушествуем“, – сказал он однажды».
В конце 1910 года против правления, руководимого А.А. Боровым и издавшего многочисленные анархические книги, книгоиздательства «Логос» было возбуждено уголовное преследование, деятельность издательства была прекращена, а книга Борового «Революционное миросозерцание» была конфискована царскими властями. Сам Алексей Алексеевич Боровой был привлечен к уголовной ответственности по обвинению в идейном руководстве издательством «Логос», а также в напечатании и распространении книги «Революционное миросозерцание». Спасаясь от уголовного преследования, А.А. Боровой по совету своего адвоката в феврале 1911 года бежал во Францию, воспользовавшись заграничным паспортом своего друга (французского подданного) музыканта Льва Эдуардовича Конюса. Вот что он писал об этом в воспоминаниях: «В конце 1910 г. я был вызван к следователю по особо важным делам. Камера его помещалась в Кремле, в здании судебных установлений. Встретил меня следователь любезно – мы изредка виделись у проф. Тарасова – и после обмена приветствиями сказал мне следующее: „За идеологическое руководство издательством «Логос», выпустившим ряд анархических изданий, и, в частности, за вашу собственную брошюру «Революционное миросозерцание», вы привлекаетесь к судебной ответственности по Х статье, грозящей, в случае осуждения, заключением в крепости на три года. Сейчас я должен допросить вас“.
(…) Вопрос собственно издательский вообще мало меня беспокоил. Хуже обстояло дело с изданием моей брошюры, тем более что черносотенная печать в свое время, как я уже говорил, уделила ей немалое внимание.
(…) Когда процедура была закончена, следователь объявил мне, что дело серьезное, что он должен был бы по закону подвергнуть меня аресту, но, принимая во внимание мою популярность в Москве, общественное положение, а также личную ему известность, он ограничивается отобранием от меня подписки о невыезде.