***
Тусклый свет фонаря, взвешенный в густой весенней темноте, пудрой рассыпается по гардинам. Я вижу в его едва уловимом движении мягкие изгибы твоей облачённой в полумрак фигуры, соблазнительной и неприступной; слабые тени собранного тюля напоминают и жестоко подчёркивают нежную бархатистость светлой кожи; мягкая тьма, осевшая в глубоких складках портьер, будто снова соревнуется с цветом твоих волос. Я почти слышу твоё горячее дыхание, чувствую аромат безразличных губ и пленительный запах твоего тела.
Я близок к тому, чтобы сойти с ума, если это уже не произошло: словно во сне я протягиваю руку и едва касаюсь тебя кончиками пальцев—ты брезгливо отстраняешься.
Я почти забыл, люблю ли тебя…
***
Это походило на жуткое двойное прощание: словно гибкая рыба из пруда, она выскочила из прошлого—и, не успел я вздохнуть, как её красивое упругое тело выскользнуло из моих рук, едва коснувшись пальцев в секундном прыжке. Да, всё произошло на одном запоздалом вдохе: тёмные пряди, выбившиеся из пучка густых недлинных волос, касаясь нежной линии знакомой шеи, вырвали меня из реальности едва уловимыми нотами духов, слившихся с куда более утончённым ароматом бархатистой кожи. Стремительное и изящное в своей естественности движение приостановило работу сердечного насоса, поток людей, течение секунд—и обдало холодом безразличия, морозившим воздух ветреной платформы.
Влекомый её фигурой, мой взгляд сперва упёрся в мягкий изгиб шеи и чуть проступающие верхние позвонки приоткрытой спины; затем, как только она остановилась, выточил на граните колонны её профиль, задержался на скрытой растянутой тканью пышной груди, и, скользнув по длине свитера, коснулся стройных ног: тех самых ножек, у которых я готов был провести всю жизнь—моё внимание на то мгновение окаменело в наивном, словно ожидающем полуобороте: я невольно застыл в восхищённом удивлении (как останавливаются у признанных временем шедевров живописи), не в силах прекратить созерцание—она едва тронула меня беглым взглядом и вернулась в свои мысли.
Но мгновение длилось, я выжидающе стоял, едва сдерживая порыв, чтобы не броситься к ней навстречу; в голове стучала единственная фраза, одинокая среди тишины, вдруг обвалившейся на мир. В сети из воспоминаний, внезапно заменившей пространство и время, на расстоянии десяти метров друг от друга было лишь два человека по обе стороны идеально начищенного стекла.