В Новосибирске жили родные отца. Мы поехали к ним и поселились у его старшей сестры – тети Таси. Ее дочь перед самой войной уехала учиться в Ленинград. Я не знаю, что с нею стало, пережила ли она блокаду.
Бабушка Арина и тетя Тася отнеслись к нам хорошо, помогли маме устроиться кассиром в столовую. Это было очень здорово, так как в столовой нас подкармливали. С собой еду выносить не разрешали, поэтому тетя Тася водила меня к маме в столовую, и там нам давали покушать.
Часто я гуляла во дворе с соседскими детьми – выходить со двора мне было запрещено, ходили разговоры, что в городе воруют детей. Муж моей тети работал в милиции и однажды рассказал нам, как арестовали супругов-людоедов. Нашли их случайно – отец пропавшей девочки увидел на городском рынке плитку, которую ушла продавать его дочка – ушла и не вернулась. Эту плитку он делал сам и сразу ее узнал. В погребе у этих безумных обнаружили части человеческих тел.
Во дворе все дети были старше меня. Один раз я нашла черные круглые шарики. Соседские девчонки решили посмеяться надо мной и сказали, что это такие ягоды. «Ягоды» оказались не вкусными, и я съела только одну. Оказалось, это козьи какашки. Потом мне стало плохо, открылись понос и рвота. Тетя Тася испугалась и весь вечер заставляла меня пить «розовую водичку» – раствор марганцовки.
Но я помню, что в Новосибирске нам было хорошо. Однако отец писал нам письмо за письмом, настойчиво звал к себе в Алма-ату. Писал, что ему дали комнату, что там тепло, и мама сможет устроиться на работу. И мы поехали. Бабушка Арина и тетя плакали, что мы больше никогда не увидимся. Так и случилось. Я не хотела от них уезжать, мне было жалко бабушку. Я помню, как она стояла в платочке, такая маленькая, худенькая, лицо в морщинках и мокрое от слез.
Встретил нас отец, очень веселый, повел к повозке, запряженной осликом. Мы долго ехали по жаре, я устала и хотела есть и спать.
И вот мы приехали. Вместо дома оказался барак, комната – с земляным полом. Мне это очень понравилось, что нет привычного пола: можно было играть в куличики дома. Я прямо сразу и стала копать в углу. В комнате стояли две железные кровати и ящики вместо стола и стульев. Мама пришла в ужас, но пришлось смириться, так как уехать из города можно было только по специальному разрешению.