Режиссёр сидел на полу, Муза – на подоконнике. По традиции, на ней не было ничего, кроме режиссёрской белой рубашки. Может быть поэтому, несмотря на задернутые наглухо шторы, казалось, что Муза немного светится. Но режиссёру было не до занятных оптических эффектов.
– Устал?
– Очень.
– Но досняли же?
– Вроде бы.
– Всё досняли?
– Вроде, всё.
– Доволен?
– Я ещё не смотрел материал.
Муза переменила позу. У неё были красивые ножки, и в обычной ситуации, режиссёр уже рассыпался бы в комплиментах. Но не сейчас.
– Злишься?
– Разве на Музу можно злиться?
– Откуда я знаю, что тебе можно? Ты же творец – не я.
– Тебя не было.
– Ты не приглашал.
– Не первый день вместе, можно уже как-то безо всех этих танцев?
Муза грустно улыбнулась и покачала головой.
– Таковы правила.
– Знаешь, с тобой сложно.
– Знаю…
Муза перестала улыбаться, подтянула одну ножку к груди, оперлась подбородком о колено и внимательно посмотрела на режиссёра. Через минуту он отвёл взгляд.
– Ты мне нужна.
– Я здесь.
– Надолго?
– Пока буду нужна.
– Ты будешь нужна мне всегда.
– Неправда. Однажды ты скажешь «прощай», и я исчезну.
– Таковы правила?
– Таковы люди.
Режиссёр поднялся.
– Прости, мне нужно поспать.
– Конечно.
– Черновой звук обещали завтра к вечеру, хочу до этого успеть отдохнуть и сделать первую версию монтажа.
– Отличный план.
Режиссёр вышел, не оборачиваясь. Муза закрыла глаза и откинулась назад. Шальной солнечный луч, неизвестно как пробравшийся за шторы, застыл на её лице. Возможно поэтому казалось, что на щеке под ресницами что-то блестит.
– А можешь вот нормально рассказать, что она для тебя делает?
– Да, ничего особенного – разговаривает, сидит рядом, вопросы задаёт… А иногда, знаешь, смотрит так – мне прямо неуютно становится, как будто мимо и в то же время внутрь меня.
– Ну, а… это?
– Это?
– Ну, ты же спишь с ней?
– Слушай, да, тут вообще не в сексе дело. Просто, когда она рядом, мне спокойно. И одновременно я чувствую, что могу вообще всё.
– Предположим. А ты ей что?
– Всё, что попросит.
Друг режиссёра подавился чем-то очень модным и очень дорогим.
– То есть, как это – всё?
– Такие условия.
– А если она завтра замок во Франции попросит, с виноградником?
– Да, уж лучше бы так… Не просит, понимаешь? Ни золота-брильянтов, ни спортивных автомобилей, ни чёртова этого замка. Ни-че-го.