Мышление включает в себя также рефлексию (в гегелевском понимании рефлексии как связи между бытием и строем понятий), точнее, философскую рефлексию – мышление по поводу мышления. Это самомышление и познание мышления самим мышлением точно подмечено в Библии и Коране, где Бог непрерывно обращается Сам к Себе с разными замечаниями, отрываясь от коммуникации с человеком. Нам доступна эта рефлексия, а также рефлексия второго уровня – рефлексия рефлексии. Сколькими уровнями рефлексии владеет пасечник-разум, мы не знаем и не узнаем никогда – нам ведь еще жужжать надо, а не только рефлексировать.
Разум – это любовь. Идея любви не присуща природе и космосу, она не присуща и жизни. Ни одной, даже самой ласковой кошке, не придет на ум идеализировать предмет своих животных страстей – кота Барсика или котят. Любовь как способность к абсолютной идеализации, к символизации и иконизации объекта любви – вопреки природе вещей, любовь абсурдна с химической точки зрения (впрочем, с точки зрения начертательной геометрии или палеонтологии она не менее абсурдна), но – что поделаешь с такой сценой?: На замершем стадионе «Маракана» великий Пеле, прощаясь с футболом, говорит в дрожащий микрофон: «Двадцать лет я играл в эту игру, чтобы наконец понять, зачем я это делал. И я прошу вас, друзья, трижды повторить за мной это слово.» И он трижды произносит «amor», и трижды 200 000 человек на стадионе шепчут «amor». И еще около миллиарда людей у телевизоров и радиоприемников одновременно с Пеле и «Мараканой» прошелестели губами «Любовь».
А в фильме «Страсти по Андрею» Андрей Рублёв произносит пламенный монолог о любви, о её способности очеловечивать мир и самого человека, о том, что она придаёт смысл вере и самой жизни, но в английском переводе фильма употребляется вовсе не привычная и обычная love, а charity – милосердие, милостыня, подаяние, как рука помощи человека человеку и Бога – человеку.
Россия, застрявшая в дверях непрекращающейся гражданской войны, этой безумной игры в крестики-нолики погибших и пропавших, теряет разум – или разум покидает ее, и это верный признак наказания Господня. Имя этой потери – ненависть, или антилюбовь. И как ни увертывается нынешнее поколение советских и постсоветских людей от суда и покаяния, а суд идет, жестокий и справедливый – народ лишается разума в его ипостаси – любви.