– Так чем я могу вам помочь, месье Огюст? – спросил я, внимательно посмотрев в глаза де Клюса и начиная подозревать, что просьба будет совсем не пустяковой.
– Обязательно! Вы слышите? Обязательно найдите меня через час, – сказал главврач. – У нас будет долгий разговор, и я не хочу проводить его на глазах у наших гостей… Тем более, что уже пожаловал мэр Мбенга с женой и гриотом. Этот артист стал весьма популярен в последнее время в городке, хотя я и не помню, что он поет и рассказывает.
У народов Западной Африки гриоты были представителями отдельной социальной касты профессиональных певцов, музыкантов и сказочников, нередко бродячих.
Начальник госпиталя отпустил мой локоть и, широко улыбаясь, двинулся навстречу прибывающей делегации. Мэра я не любил и всячески пытался избегать личного знакомства. Он был типичным коррумпированным чиновником, с ослепительной улыбкой и бандитским прошлым. Я старался не общаться с такими людьми, они были мне неприятны. Впрочем, я так же обычно вызывал у них неприязнь с первого взгляда.
И мне не нужны были неприятности.
Снова посмотрев на старательно отворачивающуюся от меня Николь, я хмыкнул себе под нос и пошел к столу с закусками. Угощения были достаточно просты и незатейливы, но сейчас они вызвали у меня самый горячий интерес: канапе из галетного печенья с зеленью и сыром; это же печенье с паштетом и веточкой петрушки; жульен в микроскопических горшочках и фруктовые горки; несколько видов нарезок из рыбы; хлеб, обилие салатов и много фруктов. В центре зала разливали коктейли и, положив на тарелку несколько канапе, я направился туда.
Примерно через полчаса у меня в голове начало приятно шуметь от выпитого вина, а музыка начала казаться более ритмичной и веселой. Я забросил в рот виноградину и пошел к Николь.
Однако меня снова перехватили. На этот раз матушка-кармелитка Кристел. Я подтянулся и начал стремительно трезветь. Эта суровая женщина осмотрела меня своими холодными серыми глазами и произнесла:
– Я смотрю, вы окончательно поправились?
Во мне шевельнулась тень давно забытого ощущения того, что я школьник, которого вызвал к доске суровый учитель.
– Да, матушка, – ответил я, – мне намного лучше и болезнь меня уже совсем не беспокоит.
– Господь добр к вам, – сказала она и перекрестилась. – Когда вас только принесли с корабля, то я подумала, что вы мертвец. Ваше состояние было ужасным и эти раны на боку…