Слухи о войне с немцами ходили давно, и, хотя Советское руководство отрицало возможность войны, ссылаясь на «Пакт о ненападении», военное и гражданское население приграничных районов имело на этот счет собственное мнение, в корне отличное от официальных заявлений правительства и лично товарища Сталина. Ни для кого из них не было секретом стягивание к границам СССР немецких войск, появление вражеских диверсантов в ближайшем тылу, террористические акты на некоторых жизненно важных объектах.
Официально об этом ничего не говорилось, и жители отдаленных от западной границы районов Советского Союза не знали этого, но приграничное население было в курсе этих провокационных действий Германии.
В больнице уже не спали, да и на улице были видны метавшиеся в панике люди, раздавались гудки автомашин.
Вот прибежал в больницу главный врач Павел Семенович Мешков:
– Сергей Алексеевич, что у вас?
– Да все цело, разрушений нет. Паника у больных, но я стараюсь их успокоить. Да, телефон не работает.
Постепенно больница заполнилась врачами, медсестрами и санитарами, находившимися дома.
Привезли нескольких пострадавших от бомбежки. Сергей запомнил девочку лет шести с бледным лицом и побелевшими губами, которой взрывом оторвало ногу. Мама этой девочки кричала в истерике и хватала врачей за руки, а дочь молчала и смотрела широко открытыми глазами. Главный врач даже прикрикнул на мать, и та, прекратив истерику, гладила дочь по голове, обливаясь слезами.
Подъехала машина, в которой находился инструктор горкома партии Кочетков. Едва выскочив из нее, он закричал:
– Больница эвакуируется! Сейчас за вами придут машины! Собирайтесь!
– По железной дороге? – спросил Мешков.
– Нет. Ее разбомбили. Поедете на машинах, – ответил Кочетков.
И тут же подошли один за другим три крытых автомобиля ЗИС.
Врачи помогали больным занимать места, грузили медикаменты, усаживались сами.
Кое-где пылали какие-то строения, горели автомобили. В воздухе стоял дым, и было ощущение чего-то страшного, предчувствие какого-то большого горя, которое коснется всех без исключения людей.
Сергей Львов не испытывал страха, было только чувство тревоги за больных, за город, за страну.
По разбитой от авиабомб дороге машины медленно продвигались на выезд из города.
– Эх, побыстрей бы, – торопил шофера сидевший в кабине головной машины главврач, – как бы самолеты ни налетели.