Заметив перемены в отношении к ней Евгения, Инни не удивилась и даже сначала попыталась принять их, но всё быстро полетело кувырком под откос. Какая-то неистребимая зараза осталась в ней, постепенно незаметно набирала силы, а вновь выплеснулась в страшную болезнь. Что её спровоцировало? Сам Евгений или мелкие неурядицы на её работе – неважно, условную причину можно найти любую, истинно одно – снежный ком неизбежно должен был превратиться в лавину. Как-то вечером Инни вернулась домой и ласково улыбнулась вышедшему навстречу Евгению. Но в её глазах проявилась и грусть, и он понял окончательно, что мир начал разваливаться. Эта грустинка явилась последней капелькой, переполнившей его чашу неверия в надвигающийся крах. Вроде обычная грусть, способная появиться из-за случайной нелепости, недопонимания коллег по работе и всякой другой мелочи, но Евгений чувствовал Инни почти как себя, нет, он чувствовал её лучше себя и даже лучше её самой – в ней была особенная грусть, предвещавшая смерть. Обидно, что тогда он не поверил своим предчувствиям, ещё надеясь непонятно на что.
– Когда ты подала заявку? – тихо спросил он.
– Три дня назад, – очень спокойно ответила она.
Его не огорчили её слова, он знал, что заявка на «игру» подана, его сильно огорчило её спокойствие – спокойствие провидицы, непогрешимой в своей правоте. Евгений изучал статистику смертельных игр, когда терзания и самобичевания оставляли его ненадолго в те страшные дни первой «игры» Инни. Согласно статистике, львиная доля желающих поиграть со смертью отсеивалась ещё до начала испытания. С помощью специальных методов быстро выявлялись те, кто не понимает, на что идёт, и те, кто думает, что способен на такое. Им доходчиво и жёстко разъясняли ситуацию, и они с лёгким сердцем уходили. После первой «игры» из тех, кто выжил, не возвращалась почти половина, после второй уже меньше, и так далее. Всё логично и закономерно. Система работала, «игра» нужна была обществу, чтобы убрать на добровольной основе относительно гуманным путём недовольных собой, другими людьми, всем миром отчаянных голов, способных натворить бед. Очень популярна была в далёкие времена фраза, что пусть порок убивает сам себя, не задевая нравственность. Нравственные люди не лезут в смертельную схватку и не толкают туда порочных, даже разъясняют им неразумность этого выбора, но запрещать никому не будут. В настоящее время границы между играющими и не играющими со смертью людьми сильно размылись, но суть в целом осталась неизменной. Неужели Инни этого не понимает? Евгений надеялся, что, столкнувшись со смертью других людей, она образумится, но не тут-то было. Что её тянет «играть»? Недовольство собой, Евгением, всем миром? Нет! Жажда бонусов и славы? Только на капельку. Она просто верила, что способна всегда побеждать, и ей нравилось побеждать. Она могла бы победить по-настоящему, если бы продолжала развивать свои творческие наклонности, у неё всё бы сложилось – и приличные бонусы и определённая известность. Но она не хочет ждать, ей хочется уже сейчас впечатлять и покорять. За просто так! Но как Евгений уже отмечал, это невозможно в настоящем мире. Правда, если не сыграть в игру со смертью.