– Скорую вызовите кто-нибудь!
Скорая приехала, но только для того, чтобы констатировать смерть бабы Розы, которая умерла ещё ночью.
До сих пор, периодически вспоминая этот случай, не могу понять, что это было!? Массовая слуховая галлюцинация? Или всё-таки дед Ваня так после смерти позаботился о своей любимой Розочке?
Дед переехал к нам жить, когда я родила старшего сына. Внешне он излучал крепкое для своих лет здоровье, но вот не внешне… В общем, если коротко, беда была с головой, он всё забывал и оставлять его одного в отдельной квартире было просто опасно. Ему выделили одну из трёх комнат в нашей квартире, которую он уже через год захламил до невозможности. Где уж он умудрялся доставать всевозможные детальки-фонарики, тумбочки и стульчики, одному Богу известно! Но через год в его комнате развернуться было невозможно.
Естественно, когда он умер, мы с мужем выкинули весь этот хлам и к сороковому дню поклеили новые обои и постелили линолеум. Лет нам было мало (всего-то по 23), все эти нюансы, связанные с похоронами, нам были неизвестны.
И вот на сороковой день снится мне сон, как будто просыпаюсь я, а в ногах на банкетке дед сидит и говорит:
– Как же так, дочка?! Ведь завтра ко мне все родственники придут, а у меня вещей-то совсем нет!
Я готова была от стыда провалиться! Пришлось пообещать деду, что всё новое купим, когда он вернётся.
В гостях у деда… На том свете?
Ещё одна история про деда моего мужа. Примерно через год после смерти дедули снится мне сон, как будто гуляю я одна на площади Ленина. Солнышко светит, дует ласково ветерок. И вдруг замечаю впереди знакомую фигуру. Идёт мне навстречу дед, нарядный, все ордена и медали на нем, улыбка до ушей, седая чёлка на ветру развивается, и говорит:
– Ну, пойдём, дочка, покажу, как я теперь живу! Мне ведь квартиру дали здесь рядом. – и показывает на здание Хабаровского мединститута, вместо которого в моём сне стояло высотное жилое здание. Этажей в 50, не меньше.
Пошли мы туда, заходим в обычную однокомнатную квартиру, почему-то отделанную в бордовых тонах – даже шторы тяжёлые бархатные, как занавес в старом ДК.
И дед говорит:
– Все, дочка, теперь не обижаюсь я, что вещи мои выкинули, видишь, какие хоромы у меня теперь.
Мне опять стыдно стало, на деда украдкой посмотрела, а у него в глазах смешинки пляшут.