Чтоб разорвать в цепи хотя б одно звено.
Я, голосов не слыша много дней,
Сегодня, кажется, услышал издалёка.
Попробуй, Герман, не осатаней,
Весь день мотая плёнку, а под ней
Пока ещё проступит подоплёка.
Что метод, брат Додеканандр?
Атака фраз, глиссады аллегорий.
Что форма, ситный друг Егорий? —
Напрягший фибры-жабры Ихтиандр,
Он монстрами растерзан и распят,
Использован и в ванну брошен, мокр.
И, воскурив ещё стекла, и тесть и свёкор
Его теперь невестой обрядят.
Царь Тьмы, на этносов панно
Свой дикий глаз таращит желтопламен
И левое крыло его дрожит.
Слюна по шее жилистой бежит
И буквы, нечто вроде «Тотен-Хамен»
Татуированны, сливаются в одно
Расплёсканное Роршаха пятно.
А что пиит? Как будто з глузду зъихав,
Кропит чернилами («что вижу – то пою»)
Стишки при слепо тлеющей лучине
В засаленную книжицу свою,
Не зная, ждать награды иль петли,
Забыв, в какой сегодня он личине,
Аспушкин ли, Лжедмитрий Пригов
Ли.
Как русский, немец, янки и француз,
Как тройка, туз и магия семёрки,
Так точно заяц, сокол и медведь.
Как груздь подъёлочный, осклизел и кургуз,
Как зад нашкодившего в ожиданьи порки,
Мы верим, так проступит смысл, ведь —
Аршином в десять тысяч ли
Мы землемерили едва ли.
Пришли, попарились, ушли,
Ногтём царапнув сонмище реалий.
Костёр, гори, покуда длится ночь,
Ночь, длись, покуда длится пламень.
Сварог, танцуя, хороводит дочь.
Вольтер с моста бросает в Сену камень.
Так пятна смысла высыпят на кожух
И обомлеет, глядя в них сквозь лупу, Роршах…