. И вот я упал.
Инцидент на кухне свалил меня с ног в прямом и переносном смысле слова. Дело даже не в боли – я испытывал ее множество раз. Я пережил массу ударов: и камней, и стрел. Но этот кажется каким-то очень личным.
Сделать из лимонов лимонад? К черту – меня не интересует лимонадный бизнес.
Сэм – единственный из наших детей, родившийся до того, как мне поставили диагноз болезнь Паркинсона. Я точно знаю, что он об этом не помнит; думаю, он этого даже не знал. Я делал все, что обычно делают отцы: ловил с ним лягушек в пруду, ходил на музыкальные занятия для родителей с детьми по системе Орфа с супер-серьезными нянями, пытался его увлечь командными видами спорта, хоть мне это и не удалось (слишком много было контраргументов). Я учил Сэма завязывать шнурки «по-кроличьи»: поднимаем одно ушко, обматываем другим концом, пропускаем его под петлей, и – оп! – второе ушко. Я бегал за его велосипедом, осторожно подталкивая сзади, пока он не набрался смелости и не стал крутить педали сам. Теперь иногда Сэм катает меня – на инвалидном кресле. Но мне педали крутить не надо. Когда я осторожно поднимаюсь, сын проверяет шнурки у меня на ботинках и, если надо, ловко перевязывает их – не зря я его учил.
Единственная проблема с моим первенцем была во времени. Куда больше, чем начинающаяся болезнь Паркинсона, на его жизни сказался другой временной интервал – Сэм родился за три года до того, как я перестал пить; трезвости я придерживаюсь до сих пор. Слишком много наших с ним коротких минут было потрачено на общение с Miller. Он говорит, что в числе его самых первых воспоминаний то, как я отправлял его к холодильнику за пивом. Я не помню, чтобы мое пьянство как-то угрожало Сэму или Трейси, но алкогольная зависимость постепенно росла.
Я настаивал на том, чтобы завести детей как можно раньше после свадьбы, стремясь воплотить архетипический образ мужа и отца. Любой промежуток между этими двумя событиями казался мне слишком длинным; быть мужем, но не отцом, не имело для меня смысла. Трейси наверняка испытывала колебания и сомнения, но я игнорировал эти ее чувства, не сознавая, что материнство подорвет ее начинающуюся карьеру.
Те наши первые ошибки имели серьезные последствия: внезапно мы оказались на скользком льду. Мне нравилось отцовство, и я любил своего сына, но в каком-то смысле только притворялся настоящим отцом. Удивительно, что Сэм, которому в детстве пришлось нелегко, вырос таким жизнерадостным. Для своего возраста он казался чересчур колючим и угрюмым. Я мало чем мог помочь. К тому же я пил, а когда заболел Паркинсоном, то к моим внутренним метаниям добавилась еще и физическая дрожь. Надо было что-то менять.