– Один из людей, которых нам предстоит найти, – уклончиво ответил он. – Вам приходилось бывать в подвале дома Елены Макаровны Астафеевой? Она ваша родственница. Я так понял, что в молодости вы много раз гостили в Лужково.
– Я слышал о тоннеле, но считал, что он затоплен водой, – признался ему Мегавой.
– Так оно и есть. – Сокольский перестал смотреть на замочную скважину и прошёлся по палате, до узкого окна, забранного прочной решёткой. – Но до подвала вода не доходит, иначе дом был бы в худшем состоянии. Помещение полностью забетонировано, словно кто-то собирался сделать там бункер на случай ядерной войны. Кстати, под корнями дерева у пруда, на которое вы указали, была расщелина. Там мы нашли пистолет, из которого застрелен полковник Астафеев.
Мегавой выжидающе смотрел на него, но Сокольский не торопился продолжать. Он стоял, не поворачиваясь, смотрел в окно на внутренний дворик больницы. Листья с деревьев облетели, осень витала в прозрачном воздухе, готовая в любой момент уступить место зиме. День стал совсем коротким и Сокольскому показалось, что это знак для них: времени осталось мало. До чего? На этот вопрос он пока не мог ответить.
– На пистолете должны быть мои отпечатки, – заговорил Мегавой, не выдержав ожидания. – Я не стирал их. Я рассчитывал, что вы найдёте оружие убийства и арестуете меня. Но про бункер, то есть, подвал, я ничего не знал.
– В жизни редко получается, как рассчитываешь, – заметил Сокольский, поворачиваясь к нему и присаживаясь на край холодного подоконника.
– Что это значит? – резко спросил Александр Павлович, нахмурившись. Ему не нравилась манера этого фээсбэшника тянуть время, вместо того, чтобы ясно и чётко высказать, чего он хочет.
– Это значит, что у меня есть для вас предложение, – ответил Сокольский. – Но я почти уверен, что вы его отвергнете. Я хочу, чтобы вы ещё немного послужили своей стране. Понимаю, вы устали и считаете, что суд и наказание – единственная правильная дорога после того, что вы сделали.
– А вы так не считаете, – утвердительно сказал полковник, непроизвольно сжав рукой край больничного одеяла. Он сидел на высокой койке, свесив ноги в больничных тапочках. – Какие у меня перспективы? Я – убийца. Или вы предложите мне сменить имя, внешность, дадите новые документы?
– Поговорим в другой раз, – решил Сокольский и направился к двери.