Мимо бортов, подобно костякам, норовя подлезть под ладью, высились гнилые столбы, сваи, возвышавшиеся над спокойной речной гладью не более чем на четыре ладони. Некогда они служили опорой многочисленных причалов, а ныне горьким напоминанием былого величия. Их-то и высматривал Орм. Именно эти сгнившие пеньки олицетворяли конец их пути, занявшего почти три седмицы.
Почти три седмицы назад отплыл Орм со своим небольшим хирдом из Хьярхьялика, где коротал зиму на правах гостя у дальней родни, готовясь к этому непростому походу, на который мало кто отваживался, ведь направлялись они строго на север. В сторону, куда путь был заказан, в сторону древней прародины, покинутой пращурами.
Минуло уже два с половиной века с тех пор, как прадеды нынешних северян бежали с тогда ещё благословенной земли – да, именно бежали. Это была не лебединая дорога, когда не торопясь переселялись на новое место. Это был панический исход, оставляли всё, кроме людей, в ужасе уплывая как можно дальше. Вот только от чего бежал гордый народ – это теперешним праправнукам было неведомо, но эта тайна никогда не переставала будоражить сердца и умы наследников.
Семнадцать дней они шли под парусом, прорезая водную гладь, видать, старика Ньерда, бога морей, порадовали требы, принесённые пред отплытием, и духи океана были добры, а водная гладь спокойна. Покуда не достигли заветных берегов, скованных туманным пленом. Здесь же вошли в русло реки, направившись вглубь архипелага в поисках городища, указанного на древней карте, начертанной на полуистлевшей шкуре. Баснословную сумму, стоимость нового драккара, заплатил Орм старому скальду с Хальконира, чтобы только скопировать эту реликвию древних времен, передававшуюся в семье сказителя уже много поколений от отца к сыну.
Древняя родина предстала их глазам совсем не такой, какой они ожидали увидеть овеянную сказаниями землю пращуров. Чужая, холодная, и это в разгар лета, угнетающая своей безмолвной пустотой. Три дня снекка поднималась вверх по течению реки, погружённая в туманную хмарь и тишину. Ни птиц, ни зверя, даже рыбы в реке – и той не было. Лишь окружавший русло мёртвый, без единого листочка, лес, сухие ветки да искривлённые, словно в муке, стволы, покрытые плесенью. Приобретавшие средь белёсой хмари ужасные очертания, многократно дополненные суеверной фантазией.