Он со стуком спускается по лестнице и, тяжело дыша, плюхается за первый попавшийся свободный столик.
У Эббы все начинает зудеть от нетерпения, и она с молчаливым вопросом смотрит на Саймона, надеясь, что ему уже пора уходить. У него ведь есть дела. Расследование убийства, например.
Босоногий громко поносит рождественскую елку, мол, она такая страшная, прямо как из Чернобыля. Эбба не знает, с кем он разговаривает, сам с собой или со всеми посетителями бара, но не может не отметить его финский акцент. Еще один признак того, что именно его-то она и искала.
Она улыбается Саймону: иди же, ну иди!
Но Саймон не уходит. Может, она кажется ему приятным собеседником? Или, по крайней мере, интересным. А может, она заинтересовала его и он хочет узнать о ней побольше? Нет, чушь какая. Эту мысль Эбба прогоняет прочь. Она может себе представить, какие о ней шли разговоры, прямо так и слышит нервный голос Йона Хелльберга: «Эта Эбба Таппер пусть теперь сама справляется после того, что случилось. Представьте только, что это такое – смотреть в глаза родителям погибшего парня. Она уж слишком давила, слишком. А ведь в этом деле нужно иметь чутье». А потом он начинает рассказывать что-то смешное, типа: «Помните идиота, который трахал надувную бабу, когда мы ворвались к нему, потому что на площадке воняло травой? Ха-ха-ха! Я видел его вчера в приемнике, на нем были женские трусы и чулок, скрученный как член». Все помнят того чудика и все смеются шуткам Йона Хелльберга, благодаря которому им так хорошо на службе. Конечно, если подстраиваешься и не ущемляешь самолюбие шефа.
Бармен подходит к Эббе и кивает в сторону босоногого мужчины:
– А вот и Ранта, о котором вы спрашивали.
– Кто он такой? – спрашивает Саймон, когда бармен снова отходит. – Почему вы спрашивали о нем?
Эбба не находит что ответить, и тут Ранта встает и, пошатываясь, направляется к туалету. Она трогает Саймона за плечо:
– Подождите минутку.
Эбба следует за Рантой, слышит, как он со стоном выпускает шумную струю в одной из кабинок, как будто ему трудно справлять нужду. Она наклоняется и заглядывает под дверцу кабинки, чтобы убедиться, что это точно он. Под дверцей видны две потрескавшиеся пятки в деревянных башмаках. Да, это точно он.
Пока Ранта не вышел, Эбба смотрит на себя в зеркало. Фу, как ужасно она выглядит! Пользуясь ситуацией, стирает пятно осыпавшейся туши под глазом, хлопает себя по щекам, чтобы они хоть немного зарумянились… И тут открывается дверца кабинки и выходит Ранта, глядящий на свою ширинку. Он замечает Эббу, останавливается, ворчит, что она заняла проход, отталкивает ее и идет к выходу.