Люди стекаются к нашим холмам, чтобы насладиться огненной сюитой октября, но они зачастую пропускают возвышенную прелюдию сентябрьских полей. Как будто в дополнение к богатым краскам урожая – персиков, винограда, сладкой кукурузы, тыквы, – поля расцвечиваются полосами золотисто-желтого и пятнами темно-пурпурного. Шедевр!
Представьте себе фонтан, извергающий ярко-желтые гроздья ослепительного фейерверка из хризантем, – так вот это канадский золотарник. Каждый стебель почти метровой высоты – словно гейзер, бьющий струей маленьких сияющих звездочек, нежных и одновременно пышных в своей массе цветков. Там, где почва достаточно влажная, они растут бок о бок со своими идеальными партнерами – новоанглийскими астрами. Это вам не бледные местные многолетники со слабым оттенком лавандового или небесно-голубого цвета. На фоне царственного пурпура этих астр фиолетовый цвет потеряется. Бахрома пурпурных лепестков, напоминающих лепестки ромашек, обрамляет похожий на полуденное солнце диск – золотисто-оранжевый, чуть темнее, чем цвет окружающего золотарника. Каждое из этих растений само по себе совершенство, а когда они вместе, визуальный эффект ошеломляет. Пурпурный и золотой – геральдические цвета короля и королевы луга, королевский кортеж в дополняющих друг друга цветах. Я только хотела понять, почему так происходит.
Почему они держатся рядом, когда могли бы расти по отдельности? Почему именно эта пара? В полях так много розового, белого и голубого. Неужели это великолепное сочетание пурпурного с золотом – всего лишь случайное совпадение? Но еще Эйнштейн утверждал:«Бог не играет в кости со Вселенной». Так в чем же причина? Почему мир так прекрасен? Ведь все могло бы быть иначе: цветы могли бы выглядеть отталкивающе и при этом выполнять свою функцию. Но ведь это не так. Меня заинтересовал этот вопрос.
Однако мой преподаватель сказал: «Это не наука». То есть это не то, что изучает ботаника.
Я хотела знать, почему стебли одних растений легко гнутся при плетении корзин, а другие ломаются, почему самые крупные ягоды растут в тени и почему из них делают лекарства, какие растения съедобны и почему те маленькие розовые орхидеи растут только под соснами.
«Это не наука», – заявил он. И ему, умудренному опытом профессору ботаники, работающему в лаборатории, конечно, виднее. «А если вы хотите изучать красоту, то вам дорога в художественное училище». Он напомнил мне о моих колебаниях в выборе колледжа, когда я никак не могла решить, кем стать – ботаником или поэтом. И поскольку мне объяснили, что я не могу делать одновременно и то и другое, я выбрала растения. Он сказал мне, что наука – это не про красоту и не про то, что связывает растения и людей.