В то время как поселенцы в Северной Америке пытались воспользоваться преимуществами изменения климата, ученые в Европе начали находить первые достоверные научные признаки непостоянства климата в целом. Многие годы разные геологические формирования в альпийских долинах сбивали с толку тех, кто пытался понять естественный мир. Охотник Жан-Пьер Перроден, живший в Швейцарских Альпах, увидел огромные камни там, где их быть не должно, явно принесенные и оставленные там невидимыми силами. Глубокие канавы в твердом камне над его домом в Валь-де-Бань объяснить было трудно. Годами главные теории предполагали, что Великий потоп, возможно описанный в Библии, передвинул огромные камни или что давление вырвалось из центра Земли и кинуло валуны на нынешние места. Однако Перроден знал, что камни не плавают, и он видел ледники в горах над его домом. Он знал их силу, способную перенести огромные камни или оставить следы на поверхности долины. Он решил, что ледяной покров, в 1800 годах сохранившийся только на вершинах, раньше доходил до долин.
Перроден рассказал об этой идее выдающемуся натуралисту Жану де Шарпантье, но тот ее отверг.
«Я нашел его гипотезу настолько необычной и даже такой экстравагантной, что счел ее незаслуживающей изучения или даже рассмотрения», – позже писал об этой встрече Шарпантье.
И все же Перроден не сдавался. Когда Игнас Венец, известный сейчас как основоположник гляциологии[2], приехал в Валь-де-Бань, охотник воспользовался своим шансом. Он смог убедить Венеца, и идея, что мир раньше был намного холоднее, пошла дальше по цепочке от ученого к ученому. Венец убедил когда-то скептично настроенного Шарпантье, который, в свою очередь, убедил Луи Агассиса, бывшего на тот момент одним из самых авторитетных голосов в научном европейском сообществе. Агассис среди первых получил известность благодаря теории о масштабном ледниковом периоде, во время которого лед когда-то спускался с Северного полюса и покрывал большую часть Европы и Северной Америки. Как и люди до него, Агассис изначально столкнулся со скептицизмом современников, но его описания ранее покрытого снегом Северного полушария захватили умы публики, и в 1870-х годах его теорию приняли почти во всем мире.