В редком русском городе, в редком монастыре не было своего блаженного. В Новгороде очень почитаются юродивые – Николай Кочанов, Феодор, Михаил Клопский, Иаков Боровичский, в Устюге – Прокопий и Иоанн, в Ростове – Исидор и Иоанн, в Калуге – Лаврентий, в Вятке – Прокопий, в Томске – Домна, в Дивееве – Пелагея, Параскева, Мария.
В России юродство приобрело такой размах, какого оно не знало нигде больше в мире. Может быть, этот подвиг именно в нашей стране нашел какую-то особенно благодатную почву. Но в который раз вспомним, что юродство неоднородно. Если настоящие блаженные существовали для того, чтобы призывать мир помнить о вечности и стараться жить по-божески, что, в общем-то, никогда для русского общества не было лишним, и таких подвижников Русь знала немало, то еще больше на наших необъятных просторах бродило лжеюродивых, которые эксплуатировали природную русскую сострадательность ко всякому несчастному – убогому, сирому, обездоленному.
Церковная литература обычно обходит вниманием этих самозваных юродивых, вообще предпочитает о них не говорить как о чем-то греховном, бросающем тень на святое. Мы же в нашей книге и некоторых из них упомянем наравне с блаженными, признанными Церковью. Потому что наша цель показать не столько сакральную сторону юродства, сколько его социальное или, если угодно, культурное значение. И для нас в этом смысле настоящие блаженные и лжеюродивые равноценны.
Будем иметь в виду, что понятия юродивый и блаженный также равноценны и равнозначны.