Многовековой опыт позволяет Церкви безошибочно отличать истинных избранников Божиих от безумных по профессии. О том, действительно ли кто-то призван совершать свой подвиг свыше или он лжеюродивый, можно почти наверное судить по тому, насколько оригинально, уникально его подвижничество. Это примета верная. Если очевидно человек заимствует подвиг у каких-то прежних известных блаженных, копирует их поведение, поступки, значит, скорее всего, он занимается индивидуальной трудовой деятельностью.
Юродство – это сочетание подвигов внутреннего и внешнего, духа и формы. Форма сама по себе не подразумевает еще духа, но дух безусловно определяет форму. Дух не может пребывать в человеке, не образуя соответствующей формы. Например, дух милосердия или дух кротости непременно проецируются на облике человека. Точно так же и дух безумства Христа ради в значительной степени формирует наружность носящего его в себе. И, видимо, тот, кто решается начать промышлять юродством, надеется на отсутствие элементарной наблюдательности у окружающих. Или он лицедей такого высокого класса, что распознать в нем подделку практически невозможно.
После революции 1917-го, в эпоху невиданных гонений на Церковь, преследовались и юродивые. И многие из них на допросах прямо заявляли чекистам: это мой промысел, это мой способ выживания, я, в сущности, пролетарий и товарищ вам. Любопытно заметить, что советская атеистическая пропаганда почти никогда не использовала признания этих лжеюродивых в борьбе с Церковью и верой. В этом не было ни малого смысла: даже советские воинствующие безбожники вполне понимали, что эти их «товарищи-пролетарии» к Церкви не имеют никакого отношения, почему и опорочить ее не могут.
Сама Церковь таких предпринимателей всегда старалась просто не замечать. Но и к настоящим блаженным, то есть юродствующим по воле Божией, отношение у нее было отнюдь не однозначным. Не случайно, наверное, за многие века, сколько существует это подвижничество, юродивых канонизировано сравнительно немного.
Причем юродивые как таковые никогда не выделялись в отдельный круг святости, никаких особенных критериев их канонизации не существует. Если кто-то из них и был причислен Церковью к лику святых, то не в заслугу за самый их подвиг, а единственно по общему для всех святых принципу прославления.