Револьвер как будто стал тяжелее, чем когда мы только пришли сюда.
– Что ж, прискорбно, что наша подруга Касса оказалась столь необщительна. Впрочем, рассчитываю, что следующая зацепка таки приведет нас ближе к твоей желаемой жертве.
Речь Какофонии прервал шипящий смешок. И если думаешь, что говорящий револьвер – новшество, заверяю, что все очарование сего сходит на нет, когда он в настроении потрепаться.
– Однако же, пожалуй, до того времени ты окажешься мертва? Я следил, как ты ринулась в ту битву очертя голову, едва ли защищая себя. Будь твои враги не столь никудышны, твоей мертвечиной бы уже питались птицы. Но с другой стороны… быть может, это и есть цель, хм-м?
Развлекать его у меня не было желания. Каждый шаг по ступенькам давался мне с новой вспышкой боли. Я была слишком изранена, чтобы идти прямо, что уж говорить о том, чтобы потакать говорящему револьверу.
Я была слишком изранена.
Но не настолько, чтобы не понять – позади меня кто-то стоит.
Я преодолела половину гостиной, прежде чем ощутила, что мне в спину, словно нож, нацелился взгляд. И в тот холодный вечер между нами воцарилась тишина еще холоднее. Из темноты донесся медленный вздох.
«Спокойно, – сказала я себе. – Очередной призрак. Очередное видение. Нереальное… так?»
Я глянула на Какофонию. Он лежал в кобуре, стылый и неподвижный. Что означало…
Блядь.
– Не знаю, что ты преследуешь, – произнесла я, не оборачиваясь. – Если богатство, то не на ту девчонку нацелился. Если славу, то оно тебе не нужно. Если месть, – я помедлила, – можешь попытаться. Обнажи клинок, я тоже обнажу свой, и посмотрим, что выйдет.
Никакого ответа. Ни сталью, ни чем-то иным.
– Но если ты преследуешь меня, тогда ты меня знаешь, – продолжила я, – и ты знаешь, что происходит, когда я обнажаю металл. Что ни случится, хорошим оно не кончится. Ни для кого из нас. А теперь можешь принять самое разумное решение в своей жизни и оставить клинок в ножнах. Я последую примеру…
Моя ладонь легла на эфес.
– Но если очень хочешь, – заключила я, – только скажи.
Я знала, что незнакомец все еще там. Чувствовала его дыхание, слышала, как он переступает с одной ноги на другую. И долгое время казалось, будто вздохи и шорохи – это все, что он мне даст.
Потом раздался шаг вперед.
Скрип кожи.
Я стиснула эфес, понимая, что должна ощущать страх, злость, отчаяние – что угодно, кроме страстной жажды обнажить меч.