Я вытаскиваю две бутылки и закрываю дверцу холодильника. После этого замечаю, что коробка с кухонного стола переместилась на столешницу для готовки. Я не слышал ни звука от бабушки, но теперь коробка вне зоны моей досягаемости.
Я ставлю перед бабушкой бутылку и смотрю, как она откручивает крышку, а потом отхлебывает.
– А-ах! – крякает бабушка. – Нет ничего лучше холодненького пива с утра пораньше.
Настенные часы показывают 11:20, но я не говорю об этом. Просто сижу, открывая собственную бутылочку. Делаю маленький глоток, потом гляжу на коробку на столешнице. Кажется, она на сантиметр сдвинулась, но, может, это просто обман зрения. Может, бабушка переложила, чтобы я не испачкал ее арахисовой пастой. Или, может, она не хочет, чтобы я узнал, что там внутри.
Я чувствую, что бабушка за мной наблюдает, так что переключаю внимание на свой бутерброд. Заставляю себя взять его и откусить еще раз.
– Ты не голодный? – спрашивает бабушка.
Я качаю головой, и она угощается второй половиной моего бутерброда. С набитым ртом спрашивает:
– Ты любишь читать, парень?
Я киваю, и бабушка продолжает:
– Хорошо – у меня много книг. Телевизора нет, но ты можешь почитать любую книгу в этой квартире.
– И у нас тоже нет телевизора, – сообщаю я, радуясь, что нашел у нас еще кое-что общее.
– Да неужто? – отзывается бабушка. – Видно, твоя мама не забыла то, чему я ее учила.
Я снова бросаю взгляд на коробку. На этот раз я уверен, что видел, как она сдвинулась. Бабушка внезапно встает и завинчивает крышку на банке арахисовой пасты, прежде чем убрать ее обратно. Хлопнув дверцей шкафчика, она заявляет:
– Мне нужно позвонить. Когда закончишь с едой, иди в гостиную и выбери себе книгу. Понял?
– Да, мэм.
– И хватит звать меня «мэм», – огрызается она. – Это действует мне на нервы.
– Извини… бабушка.
Не знаю, то ли дело в арахисовой пасте, то ли в том, как странно звучит само это слово, – оно едва не встает мне поперек горла. Я быстро отпиваю корневого пива и, подняв взгляд, вижу на лице бабушки шок.
– Парень, я тебе не бабушка!
Теперь уже я шокирован.
– Не… нет? – заикаюсь я. Мама что, ушла и оставила меня с какой-то чужой женщиной? – Ну… а как мне тогда вас называть?
Она крякает и задвигает свой стул под стол:
– Называй, как и все вокруг называют, – Ма.
А потом женщина, которая оказывается