– Где ты нашла ключ от шкафчика?
– У Теда на подставке для ручек. Угостить?
– Нет, спасибо.
Сильвия встретилась глазами с Айви. Та немедленно отвернулась и сделала вид, будто внимательно рассматривает фотографию, на которой брат с сестрой уютно свернулись на шезлонгах и смеялись, глядя на заходящее солнце.
– «Дуб Финна», – сказала Сильвия, увидев, куда смотрит девочка.
– Что это?
– Наш летний домик в Каттахассете.
Летний домик, мысленно пометила про себя Айви.
– Не бывала там?
– Нет, – ответила Айви, боясь поднять глаза на Сильвию: уж слишком та была красива.
– Гидди обычно зовет туда своих друзей.
Полунамек на то, что пригласить могут и ее, был брошен так небрежно, что у Айви сильнее забилось сердце и закружилась голова.
– Меня зовут Айви, – прошептала она.
– Какое оригинальное имя.
– Отец знает, что ты знаешь про подставку. Не забудь положить ключ на место, – предупредил Гидеон.
Сильвия закатила глаза:
– Да ладно тебе. У него самолет в шесть утра. Он даже не заметит.
Она бесшумно поплыла вверх по лестнице. Из-за черной выглаженной юбки она походила на служанку, разносящую напитки, но за ней длинным шлейфом тянулся приятный кисловатый аромат, напоминающий запах океана и лимонных деревьев.
Когда Айви спустилась за Гидеоном вниз, никто не подал вида, что знает ее, разве что пара ребят обменялась косыми взглядами и сдержанными улыбками. Хороший знак: если бы с ней начали носиться, это значило бы, что своей ей не стать. Гидеон показал ей угол, где лежали спальные мешки, и сказал, что можно оставить вещи прямо там. Том Кросс выхватил у него подарок: «Что это?» – и стал читать поздравительную открытку вялым, измученным голосом. «Надеюсь, в следующем году у нас будут общие занятия…» Том был кривляка с рыжевато-каштановыми кудрями и кучей веснушек по всему телу, которые издалека выглядели как густой слой загара; что бы он ни затеял, у него всегда находились слушатели. Закончив с открыткой, он бросил бинокль в кучу подушек.
– Кажется, у твоего отца уже есть такой?
– Да, но у меня-то нет.
– А где мой подарок? – повернулся Том к Айви.
– А когда у тебя день рождения?
– Ого, она разговаривает! – выпучил глаза Том.
В бешенство при виде Айви пришла только Уна Ким. Когда-то они были, можно сказать, подружками – две одинокие азиатки, только Айви потише и победнее, а Уна потолще и побогаче. Но летом после шестого класса Уна уехала в Корею и вернулась совершенно другим человеком: она сбросила семь килограммов, завила волосы, начала носить линзы и сделала себе новый нос. Оставалось только избавиться от Айви, гадкого утенка, который напоминал ей о прошлом, – и однажды Уна по секрету шепнула Лизе Джонсон, мол, Айви назвала ее «тупой коровой» (гнусная ложь), которая «не в состоянии произнести ни одного слова длиннее пяти букв» (а вот это правда). Однако больше всего Уну злило то, что Айви сама надумала