В этом смысле Кларксвилл идеально подходил под запросы Нань. В первый же день в школе Айви увидела перед собой море темных волос. В отличие от Грува, где она всеми силами пыталась влиться в общий коллектив, здесь было принято передвигаться группками; местные ребята были одержимы оценками, программами углубленного изучения и домашней работой, сулящей дополнительные баллы. В рюкзаках у каждого из них лежала куча учебников и идеально организованный пенал. Айви все это совершенно не интересовало. Ее дважды дружелюбно приглашали пообедать вместе, но она заметила, что у всех ребят одинаковые пластиковые контейнеры – с холодным рисом, мясом, сельдереем (ло-мейн с креветками), обычными вареными яйцами или сладкой рисовой кашей. Ее собственный рацион от этого отличался не сильно. От этого она повесила голову, отчаянно надеясь, что никто не посчитает, что они с одноклассниками действительно похожи. Со временем она замкнулась в себе и лишь беглым взглядом окидывала игроков в лакросс и их девушек, смеющихся в холле за музыкальными аудиториями; было страшно, что они глумятся именно над ней.
Через неделю Айви подружилась с Сарой Уилсон, единственной белой девочкой в классе химии. Ее брат Бретт был запасным в команде по лакроссу.
Ко Дню благодарения, когда они с Бреттом дурачились в одной из музыкальных аудиторий, она вдруг поняла, почему это место считалось лучшим в школе: здесь можно было закрыться изнутри и выключить свет. Никто даже не догадается, что за крохотной стеклянной панелью кто-то прячется. А еще стены не пропускали ни единого писка.
К Рождеству она перестала мечтать о том, чтобы стать девушкой игрока в лакросс. Айви захотелось обзавестись образованным и воспитанным парнем, который владел бы французским, имел опыт жизни в Европе и любил читать поэзию – а еще лучше, любил бы ее писать или, по крайней мере, сочинять песни; он должен был бы уметь видеть красоту даже в самых потаенных местах и показать ей какой-нибудь способ смотреть на мир под другим углом.
Весной Айви увлеклась одним худеньким, ранимым мальчиком из драматического кружка. Он знал наизусть целые монологи из «Гамлета» и мог всего одним пальцем достать до тех уголков ее тела, о существовании которых она даже не подозревала. Вскоре стало ясно, что дурачиться