Даже сейчас, когда отец в земле, этот несносный старый хрыч умудряется говорить о политике, а не о его личности и качествах.
Нашёл себе бесплатную площадку для пиара перед предвыборной гонкой… Все и так прекрасно знают, что для отца Райли был, скорее, конкурентом, часто пребывающим в тени, и большинство избирателей, я уверена, выбрали бы не его в состав сената на будущий год.
Он продолжает вещать что-то про полезные ископаемые – они-то тут каким боком, – лоббистов и какие-то поправки в налоговое законодательство, но я не вслушиваюсь. Темы финансирования чьих-то интересов и политические инсинуации мне всегда были неинтересны, и уж тем более сейчас кажутся крайне неуместными. Боже, как мерзко.
Я теряю счёт времени, не вслушиваясь в речи, сменяющие друг друга. Стою, как оглушенная, под согревающими лучами солнца, которые будто в насмешку заливают кладбище нестерпимым светом. И когда все начинают постепенно расходиться, отмираю и хочу подойти ближе к уже полностью засыпанной могиле отца, чтобы напоследок преклонить колени и хоть как-то, протолкнув ком в горле, попрощаться. Как вдруг моего плеча деликатно касается чья-то ладонь…
Я ощутимо вздрагиваю – не от испуга, а скорее от вторжения реальности в оцепенение, охватившее меня минутами ранее.
– Мисс Ричардс…
– Миссис Ричардс, – машинально поправляю я, чувствуя укол раздражения, и поворачиваю голову к нарушителю желаемого мною уединения с отцом.
Щурюсь от солнечного света, разглядывая незнакомца. Передо мной серьёзный мужчина лет сорока непримечательной внешности, одетый с иголочки. Он медленно опускает руку, затянутую в чёрную кожаную перчатку, и сочувственно кивает.
– Прошу прощения, миссис Ричардс, я… Не отниму у вас много времени, – невозмутимым тоном и с небольшой паузой молвит он, внимательно, но без тени лишних эмоций оглядывая меня в ответ.
– Сегодня все умудрились отнять моё время, не дав толком проститься с отцом, – ворчу я и отхожу на шаг от могилы, уже не скрывая своей злости, и грубо добавляю: – Кто вы и что вам нужно?
Но мой порыв не трогает мужчину, который отступает вслед за мной. Его лицо с тонкими невзрачными чертами не выражает ничего, хотя голос сохраняет вежливость. Не напускную.
– Понимаю, миссис Ричардс, но боюсь, у нас нет возможности ждать, – «нас» странно режет слух, будто и я вплетена в это слово, и, нахмурив брови, собираюсь возразить, но не успеваю. – Меня зовут Энтони Смит, я помощник сеньора Рамиреса. Мистера Рамиреса, если угодно.