Перед Пилотом стояла оранжевая, сияющая солнечным блеском женщина. Грудь, живот, бедра упруго колыхались, словно в лучах заката она покачивалась на морских волнах.
Не переступая, женщина приблизилась.
«Бог ты мой, только бы не закричала!» – подумал Пилот и робко вымолвил:
– Поговори со мною, Баба, о чем-нибудь поговори…
– Ва-ве-ле-чи-те… – не открывая уст, вещала женщина. – Ва-ве-ле-чи…
На каждый врастяжку произносимый слог перед Пилотом открывается картинка, скорее даже голограмма. Картинки начинают мелькать, сменяясь быстро, как кадры ускоренной съемки, а иногда замирают, словно стоп-кадр.
Бескрайняя тайга карабкается на склоны древних гор, переступая через быстрые реки, сбегающие с хребтов.
– Это – Уральские горы! – узнает Пилот.
Люди в телогрейках рубят кедры, строят избы и мосты, кладут гати.
– …Похоже на волну морского прибоя. Людская волна накатила в эти дикие места…
Останки домов и печей, скелеты дорог и мостов. В болоте одиноко торчит красная кабина вездехода.
– Отлив, волна откатилась… – догадывается Пилот.
Въездная стела, почерневшая, скрюченная – «Город Карпинск». Пустая улица пятиэтажок без окон. Заброшенный город без людей. На пустой площади лежат фонарные столбы. Что-то напоминают… Ах, да! Словно бы выложена римская цифра LX.
– Минет 60 лет, и здесь наступит запустение… – понимает Пилот.
Большая стела «Город Екатеринбург». Едва различимая, заросшая деревьями. Пустые улицы, редкие прохожие и старые авто. На въезде в город огромный торговый центр с проваленной крышей. Окраины захватывает лес…
– Людское море, пенясь, отступает… – шепчет Пилот. – Теперь народу здесь не больше, чем когда-то в скромном Карпинске…
Он заставляет себя посмотреть в лицо женщины и, возвышая голос, спрашивает:
– Что это? Пророчество?
И видит, как на сухом мерцающем ее лице раскрывается рот, провал его безысходно черен, по краям – два серебряных зуба. Из этой черноты готов вырваться крик…
– Только не кричи! Пожалуйста!.. – молит Пилот.
И слышит глухие толчки ее смеха…
– Надо же, смеется… – растерянно бормочет Пилот. Он пытается смотреть в глаза женщины.
Глаза без век не моргают. Их темно-оранжевую поверхность пересекает черная вертикальная линия. Она, как стрелка прибора, мелко дрожит.
«Глаза не человеческие…» – думает Пилот и решается спросить:
– Баба…Золотая, ты не человек? У тебя есть имя?