Последние слова прозвучали так спокойно и веско что у меня
мурашки по спине пробежались размером со слона, и я покорно
позволил препроводить себя в школьный спортзал, в котором уже
стояли большие, быстросборные боксы из прозрачного пластика, каждый
из которых был оборудован гермошлюзом. Меня завели в один из этих
боксов, дверь позади захлопнулась, щелкнул закрывшийся замок. Я
сделал три шага и уперся в противоположную от входа стену бокса.
Койка, стойка с медицинским оборудованием, и стул на котором стояла
утка– вот и вся обстановка моей новой камеры…
Следующие пять дней я медленно зверел в практически полной
изоляции от внешнего мира. Из подслушанных разговоров я знал, что в
стране воцарился хаос – Москву, наполовину разрушенную ударом,
ночью накрыло облако вируса. На следующий день удары были нанесены
по Челябинску, Нижнему Новгороду и Новосибирску. Потери исчислялись
миллионами, число беженцев десятками миллионов. Президент страны
официально был объявлен погибшим после первого удара по столице,
власть перешла к председателю правительства, который ввел военное
положение и объявил мобилизацию.В других странах ситуация была не
лучше.
У моих друзей дела обстояли неважно – оба сгорали в лихорадке,
на теле открылись жуткие язвы, врачи перепробовали самые различные
препараты, но безо всякого эффекта. Наша палата за последние три
дня была заполнена до отказа, люди поступали каждый день и все с
одинаковыми симптомами. Герметичных боксов на всех не хватило и
людей стали класть просто на койки вдоль стен. Меня перестали
запирать в боксе, но и выпускали из палаты отказались. С каждым
днем у меня крепло подозрение, что нас всех просто списали – все
попытки лечения сошли на нет, медики заходили в палату только в
противочумных костюмах и только для того, чтобы сделать забор
анализов и опробовать новые препараты. В остальное время больные
оставались предоставленными сами себе. Я и еще один ходячий парень,
МЧС-овец из поискового отряда, попавшего под «выброс»как назвали в
народе вирусную атаку, стали помогать своим друзьям и другим
больным - обтирали тело влажными салфетками, выносили судно,
следили за температурой.
У меня дела на удивление были неплохи - раны, полученные от
химеры, зажили быстро и без проблем и напоминали о себе только
адской чесоткой. И никаких признаков вирусного поражения. Именно
этим фактом медики, у меня сложилось ощущение, были недовольны
больше всего. Вены были истыканы иглами от проб и анализов – из
меня откачали не меньше полулитра крови. Когда врачи попытались
взять пункцию из позвоночника я взбунтовался и послал их всех
далеко и грубо. Как ни странно, но мой маленький бунт прошел без
последствий и от меня отстали.