- Да мало кто из заслона выжил, парень. Командир твой точно
живой остался, ну это понятно – Игорек один из лучших бойцов нашего
курса был. Сержант один вроде бы тоже живой. Всех остальных хищник
порвал, почти всех сразу насмерть. Когда мы в подвале поняли, что
дело худо, вооружились, кто чем и навалились на тварь. Она многих
порезала, но один из ваших – парнишка совсем юный с ушами такими
оттопыренными, уж не знаю, как звали, на нее прыгнул сзади и лом в
ранец всадил. Она его кончила сразу, но летать уже не смогла, и мы
ее на гуляш порубили.
Капитан откашлялся, потом отхлебнул воды из эмалированной кружки
и продолжил рассказ:
- Когда тебя подобрали ты уже и не дышал почти, да и обгорел
так, что живого места не было. Я, честно говоря, думал ты уже не
жилец, но когда КАМАЗ починили приказал тебя и других раненых из
санбата в кузов загрузить и вместе с моими бойцами в госпиталь
привез, а ты живучий как я незнаю кто…
- А что за зарево было на горизонте? Чем кончилась атака –
удалось чужих разбить? – жадно спросил я.
Капитан устало махнул рукой:
- Да какой там. Как только наши начали обстрел корабля чужих, те
в ответ шарахнули чем-то вроде атомной бомбы, правда без радиации –
всех наших, кто пробился, как корова языком слизала… Нет больше
моей бригады… даже похоронить нечего…
Капитан поник плечами и молча ушел в свой угол, где лег,
отвернувшись к стене.
Никто из соседей со мной общаться не захотел, барьер между
бойцами элитной бригады и «мутантом из санбата» был невидимым, но
очень хорошо ощутимым. Первые дни я не понимал, почему меня
однозначно записали в мутанты, но на второй день я мужественно
оказался от утки и при помощи костыля доковылял до туалета сам, где
при свете тусклой лампочки увидел свое отражение в треснувшем
зеркале и сразу понял. Большую часть лица покрывала та самая
матовая пленка, придающая лицу неживой, кукольный вид. Волосы
сгорели полностью и больше не росли, губы кривились в вечной
ухмылке, которая была следствием травмы лицевого нерва, как
объяснил мне доктор Денисов. Мутант и мутант – страшный как зомби в
презервативе. Я механически растянул губы в неживой улыбке и чуть
от зеркала не отшатнулся – улыбающийся зомби оказался еще
страшнее.
- Ну что, мразь, жизнь таки привела внешний вид в соответствие с
внутренним миром? – саркастично спросил я у своего отражения. Потом
молча сделал все дела, вернулся в палату, лег на койку лицом к
стене и как будто погрузился в забытье, не желая ни с кем общаться.
Чувства отключились, желаний не было, было только болото апатии,
затягивающее все глубже и глубже.