А еще помогали таблетки. Они притупляли боль, обкладывали ее ватой и убирали куда-то внутрь, так глубоко, что она на время переставала ощущаться. Страшная реальность отступала, и так проходил еще один длинный день.
Я встала и пошла в ванную. Противиться зову больше не было никаких сил.
Сегодня мне нужна помощь.
Три года назад
Эви
Эви снова и снова будила маму, но та не просыпалась, хотя давно уже пора было вставать. Девочка видела это по тому, как солнце пронизывало насквозь тонкие цветастые занавески, и в конце концов пошла вниз одна.
Когда они жили в другом доме, мама ходила на работу и утром всегда одевалась невероятно красиво, совсем как кукла Барби. В те дни ее глаза были яркими и никогда не закрывались днем.
Всё стало по-другому, когда папа ушел жить к ангелам. Мама перестала ходить на работу, перестала красить глаза тенями с искорками и душиться духами, которые особенно любила Эви: они пахли цветами и жевательной резинкой.
Уже на нижней ступеньке лестницы стало страшно: а вдруг осы вернулись?
Эви решила не ходить в гостиную, пока мама ее не проверит, и свернула в кухню. Пол здесь был голым, и на нем мерзли ноги, а еще не было телевизора и нельзя было включить Си-би-биз[10].
Девочка встала на стул и потянула с полки коробку хлопьев «Фростед шреддиз»[11]. Чистых тарелок не было, и она, завернувшись в одеяло, устроилась на стуле и запустила руку прямо в упаковку, как взрослая. Взрослым никто не запрещает завтракать печеньем или пирожными, им можно не наливать молоко в хлопья и даже есть руками.
Ей стало весело. Стянув со стола своего плюшевого кролика по кличке Флопси, Эви посадила его на соседний стул.
– Не начинай. Как я скажу, так ты и сделаешь. Ты ведь не хочешь меня расстроить, правда?
Флопси молчал. В отличие от нее самой, он никогда не плакал, когда мама была рассержена.
Эви знала: ему не нравится на кухне, потому что он хочет смотреть телевизор.
– Мама УСТАЛА. Так что перестань, пожалуйста, ныть, сколько можно?
Девочка со вздохом взглянула на груду грязных тарелок в раковине. Иногда мама забывала, что в доме нет чистых тарелок или чашек, и тогда приходилось напоминать ей об этом, много раз.
Когда в животе перестало урчать, Эви слезла со стула, на цыпочках подкралась к гостиной и прислушалась. Внутри никто не жужжал, и это придало ей смелости приоткрыть дверь – чуть-чуть, так, чтобы даже самая маленькая оса не пролезла. Внутри было по-прежнему тихо.