Ахиллесова пята этих людей – стремление к славе; большинство из них – фантазеры, постоянно преувеличивающие свои подвиги. Этот же нарциссизм свойствен и фальсификаторам. Все они гордятся своими произведениями. Но главный судья, которого никому из них не избежать – это время. Испытание временем подделки не проходят: пастиш всегда носит отпечаток той эпохи, в которую был создан. «Дело в том, – пишет Жан-Луи Гэллемен в своей книге Слишком хорошо, чтобы быть правдой[1] – что создатель подделки не только ориентируется на представление о подлиннике, которое довольно мимолетно, но еще и использует те элементы, которые привлекают его современников». Это может происходить ненамеренно, даже непроизвольно. Но подделка неизбежно выдает время, когда она была создана. Правда, должны пройти годы, чтобы все встало на свои места. Как заметил мой уважаемый коллега Гарри Беллет, с неподражаемой иронией описывая крупные аферы прошлого в серии статей, опубликованных в 2015 году в журнале Le Monde (изданы в виде сборника под названием Знаменитые фальсификаторы[2]), журналистам, которые славятся своей ленью, легко говорить задним числом, что подделка сразу была очевидна. Очень мало кто из представителей этой профессии замечает это вовремя – и еще меньше осмеливаются заявить о своих подозрениях вслух.
Вот почему перед коллекционерами остро встает вопрос: как же определяется стоимость произведения, если экспертиза не может установить даже его подлинность? Множащиеся скандалы подрывают основы, на которых строился мир искусства. Знаменитая нью-йоркская галерея Нодлер[3], которая оказалась вовлечена в грандиозный скандал с поддельными картинами, пережить его не смогла. Остальные на очереди.
Вторник, 29 октября 2019 года. Болонья. Неприметный силуэт проскальзывает в Дворец правосудия – мужчина среднестатистической внешности, в котором ничто не говорит, что однажды он может стать мировой знаменитостью. В этом прекрасном городе, сохранившем шарм, которого Венеция и Флоренция давно лишились, здание суда из розового песчаника стоит на месте бывшей крепости, исчезнувшей с лица земли. Возле таблички с запретом на курение под угрозой штрафа на сумму от 27,50 до 2700 евро (итальянцам свойствен размах), полицейский, охраняющий вход, спокойно попыхивает сигареткой. В третьем зале апелляционного суда, почти пустом, окна закрыты пожелтевшими бумажными жалюзи. Временно протянутые электрические провода, видимо, ставшие постоянными, свисают со стен грязно-серого цвета.