Как я ни старалась, у меня не получалось поймать мой взгляд. Он смотрел куда-то мне на шею и чуть ниже, и его кадык дернулся, когда он сглотнул.
Я фыркнула, отойдя еще в сторонку.
– Твои сотрудницы, небось, трусы на работу не носят, все равно сразу промокают.
– А у тебя промокли?
Он все же вздернул взгляд и приподнял одну бровь, разглядывая меня невероятно нагло. Как всегда.
– Обойдешься!
– Так значит, если я попытаюсь тебя изнасиловать, ты будешь против?
Его потемневший взгляд сверлил меня в упор, а я не понимала, к чему он ведет.
– Буду!
– А если изнасилую, ты не будешь против, что тебя уволят. За оговор?
Так вот к чему!
– Я тебе не дамся!
– Кто тебя спросит…
Его пальцы жестко легли на мое предплечье и сжали до боли. Переползли на запястье и чуть ли не с щелчком, как наручники, зафиксировали меня.
– Я тебя убью, Шалаев! – Прошипела я ему в лицо.
– Убивай. Но потом. Сначала…
И Алекс подсек меня ногой, роняя на кухонный пол и нависая сверху.
Она лежала подо мной такая испуганная, что холодок удовольствия от власти над этой самонадеянной стервочкой пробежал по позвоночнику.
– Начинай… – медленно сказал я. – Убивай.
Никуда не торопясь, не дергаясь, как нервничал бы, будь я реальным насильником, я задрал ее короткое платье на живот, обнажая белые полоски бедер между резинкой чулок и кружевными черными трусиками.
Соня попыталась прикрыться, но я так же издевательский медленно по одной разложил ее руки, прижав их к полу рядом с ее головой своими руками.
– Ну что ж ты. Будешь искать нож или задушишь голыми руками? – Издевался я, раздвигая коленом ее ноги.
– Убью! – Рычала она, срываясь на визг. – Тебя убью! А потом себя! Уйди!
Она тратила все силы на то, чтобы свести ноги и как-то вернуть на место подол, а вовсе не на то, чтобы как следует бороться.
– Сопротивляйся как следует! – Рявкнул я, позволяя ей свести ноги только для того, чтобы, задрав обе руки ей за голову, сжать запястья одной рукой, а другой потянуть вниз тонкие трусики. Хотел сначала порвать, но пожалел дурочку. Небось самое роскошное белье в ее жизни.
Снял их с одной ноги и на этот раз развел колени рывком, безжалостно преодолев даже тень сопротивления. Навалился сверху, вжимаясь в ее мягкое, трепещущее подо мной тело.
Хер, конечно, давно стоял. Девочка подо мной так горячо бьется, тут и у монаха встанет.