Печной волк - страница 2
– Чистый зоопарк! – сказал дед Иван. – Ладно, пока поправлю наличники. А то всё другим, всё другим…
Потрескавшиеся от времени наличники смотрели на улицу, и эта работа птицам не мешала. Пока они выращивали птенцов, дед Иван поправил наличники, сделал новый козырек над крыльцом и заново выкрасил. А когда он уставал, садился за парту и наблюдал за птицами.
Первыми вылетели птенцы трясогузки, за ними – дрозды и малиновки. Дольше всех у мастерской оставались сойки.
«Наверное, потому что они самые большие, – решил дед. – Чем больше, тем, значит, и выращивать тяжелей!»
Наконец улетели и сойки, а дед снова с удовольствием стал пользоваться мастерской.
Но больше всех обрадовались старухи. В тот же день они выстроились у калитки в очередь со своими старыми вёдрами и поломанными приёмниками.
– Ничего себе! – сказал дед Иван. – Даже не знаю, кто меня больше любит, птицы или старухи! Ну ладно, кто там первая?
Крик ворона
Воро́ны могут каркать весело или раздражённо, могут бодро цокать и даже кудахтать. А крик во́рона всегда печален. Наши старухи его не любят. Как услышат во́рона, прячутся по домам и включают на полную мощность телевизоры.
А дед Иван во́рона любит.
– Не соловей, конечно, – говорит он, выстругивая в мастерской какую-то очередную штуковину. – Зато сколько благородства!
Потом дед ткнёт штуковиной в дом соседней бабки Лизаветы и скажет:
– А вам только воробьёв слушать – «чирик, чирик!»
Но пока над деревней летает ворон, воробьи молчат. А когда скрывается он за дальним полем, в деревню начинают возвращаться привычные звуки. Старухи выходят из домов и опасливо смотрят в небо. А дед Иван кладёт на верстак недоделанную, понятную только ему штуковину и идёт пить чай.
Салат
Посадила бабка Лизавета салат. Ела его всё лето и съела весь, кроме последнего куста. А на него уже сил нет.
Рос этот куст, рос и вырос к осени выше бабки.
Шёл дед Иван в магазин, увидел за забором странное растение и говорит:
– Что за кипарис?
– Салат! – отвечает Лизавета.
– Ничего себе! Что ж ты его не ешь?
– Не могу! Всё лето ела. Позеленела вся!
По смотрел на неё дед Иван и кивнул.
– Верно, есть в тебе, Лиза, какая-то прозелень.
Бабка обиделась, хотела уйти, но дед её остановил.
– Ты не трогай его, пусть растёт. Зимой нарядишь как ёлку!
– Иди отсюда! – закричала бабка. – Не мешай работать!