Поскрипывание ступеней известило о прибытии старшего трибуна Гая Плиния, лишь недавно назначенного на этот пост взамен Люция Вителлия, который сейчас находился на пути к Риму и блестящей карьере как свежеиспеченный императорский фаворит.
– Кто это, командир?
– Наверное, Верика.
– А наши с ним зачем?
– В роли телохранителей. Командующий Плавт выделил когорту Двадцатого, чтобы придать Верике дополнительный вес. – Веспасиан улыбнулся. – На тот случай, если атребаты решат, что могут обойтись без возвращенного им правителя. Ну, пойдем посмотрим, чего они хотят.
Грубо вытесанные деревянные ворота распахнулись внутрь лагеря, открыв проезд, вдоль которого уже выстроилась наспех собранная для встречи центурия. Во главе колонны ехал рослый, седовласый мужчина. В былое время Верика имел очень внушительный вид, но возраст и годы изгнания превратили его в согбенного старца, устало сошедшего с коня, чтобы приветствовать Веспасиана.
– Добро пожаловать, вождь.
Веспасиан отсалютовал, и Плиний после некоторого замешательства последовал примеру своего командира, хотя и считал, что какой-то туземный царек вовсе не заслуживает такой чести.
Верика подошел к легату, и они с показной сердечностью обнялись, почти не касаясь друг друга.
– Рад тебя видеть, легат! Надеюсь, зима была благосклонна к тебе и твоим людям?
– По крайней мере, она с нами не покончила. А могла бы, – ответил Веспасиан, кивая на слякоть.
Верика рассмеялся, оценив шутку, и повернулся к сопровождавшим его всадникам:
– Центурион, будь добр, вели конвою спешиться. Потом, пожалуйста, присоединяйся к нам!
Римлянин, возвышавшийся рядом со знаменосцем, отсалютовал и отдал короткий приказ.
Веспасиан поглядел на своего трибуна:
– Плиний, позаботься, чтобы ребятам дали чего-нибудь согревающего.
– Будет исполнено, командир.
– Спасибо, легат, – с улыбкой промолвил Верика. – Я тоже бы с удовольствием промочил горло. Помнится, в нашу последнюю встречу ты угощал меня славным фалернским.
– Оно найдется для тебя и теперь, – ответил Веспасиан, заставив себя улыбнуться.
Выдержанного вина в его личном хранилище осталось очень немного, и делиться им с варваром ему совсем не хотелось, однако генерал Плавт настоятельно требовал от своих подчиненных всемерно поддерживать добрые отношения с островитянами, рискнувшими по разным соображениям вступить с Римом в союз. Успех или неудача вторжения во многом зависели от правильного рассредоточения войск. Нельзя затевать масштабное наступление без уверенности в надежности туземного населения, остающегося у тебя за спиной. Вероломный удар с тылу и флангов губителен для любого маневра. Поэтому в армии Плавта всем и каждому, и особенно командирам, строго предписывалось обходиться с союзниками крайне любезно. В частности, попусту изводить восхитительное фалернское, накачивая им даже тех, кому в вине важна только крепость.