От одной мысли об этом ему сделалось не по себе.
– Я не хочу другую! – вскричал он, рубанув рукой по воздуху. – Мне нужна Бортэ! Что теперь жизнь моя – прах ей цена!
Гул крови пульсировал у него в голове. Как будто его избили. Как будто мчался на резвом скакуне – и вдруг конь, провалившись копытом в сусличью нору, выбросил его из седла… Держал в руках счастье да не сумел удержать надолго, упустил, потерял, отдал врагам! О вероломная судьба!
Сердце отчаянно колотилось в груди, и Тэмуджин боялся, что оно вот-вот остановится, надсадившись, или разорвётся от унижения и бессильного гнева.
Глава третья.
Стая наносит удар
Нет на свете печали
Большей, чем расставанье…
Цюй Юань
Ты подобна пыли над тропой,
Я же – илу в глубине речной.
Ты вверху, а я на дне потока, —
Суждено ль нам встретиться с тобой?
Цао Чжи
Он направился к Бурхан-Халдуну.
Достигнув подножия горы, оглянулся, окинул степь продолжительным тоскливым взглядом, словно прощался с этим бескрайним простором с несущимися по нему жёлтыми шарами перекати-поля. И принялся медленно подниматься по склону, шаг за шагом углубляясь в лесную чащу.
Дул слабый ветерок, путаясь в поредевших осенних кронах деревьев и вытряхивая из них лёгкие шелестящие звуки. А Тэмуджин, глядя себе под ноги, пробирался наверх одному ему ведомыми звериными тропами. До тех пор, пока не отыскал на взлобке горы небольшую поляну. Здесь стояла сложенная пирамидой груда серых камней – обо29 Бурхан-Халдуна. Сколько раз он с братьями приходил к этим камням, чтобы испросить защиты и покровительства у духа горы! Вот и теперь ноги сами собой привели его сюда.
Несколько раз прошёлся Тэмуджин по кругу, расхлёстывая ступнями сухую траву. Затем снял с себя пояс, повесил его на шею и уселся посреди поляны – привалился спиной к холодным камням, скрестив ноги.
Дух горы не защитил его, не помог уберечь жену от меркитов. Но у кого было сейчас просить помощи? Вспомнились слова матери, которые много раз слышал от неё в детстве: «Нет у нас друзей, кроме собственных теней»…
Взгляд Тэмуджина скользил по траве, по деревьям, а затем устремился в небесную даль, смыкавшуюся с горизонтом.
Пронзительно-отчаянны были его мысли.
Если б он оказался предусмотрительнее – наверное, можно было бы предотвратить всё, что случилось. А теперь…
Теперь – где-то там, за горой, далеко за бескрайними степными далями – пропала, растаяла, бесследно затерялась его Бортэ. Кто владеет ею сейчас? Кто, смеясь, швыряет её на войлок и с жадной бесцеремонностью срывает с неё одежды, мнёт её упругие груди, входит в её горячее лоно? И за что Великий Тэнгри столь жестоко наказал его, Тэмуджина? Неужели за отца – за то, что Есугей-багатур отобрал Оэлун-эке у трусливого Чиледу? Тьма времени миновала с тех пор! Конечно, без ветра трава не колышется и без тучи дождя не бывает, но разве сыновья должны отвечать перед небесами за поступки отцов? А если это не так, то в чём же состоит его собственная вина? Он ведь никого не обидел, никого не обездолил!