Я до сих пор не могу понять, почему я, машинально пропевая трудные пассажи в альтовых пьесах, ни разу не отметила, насколько свободно и естественно мой голос спускается в нижний регистр. Вслед за своим альтом я могла повторить даже звук баса, то есть до малой октавы, если пассаж начинался с этой ноты, но мне даже в голову не приходило запеть низким голосом.
Очевидно, ориентация на светлое скрипичное звучание не давала мне выйти за рамки найденного идеала. Можно сказать, что скрипка и колоратурное сопрано были для меня почти идентичны по своим выразительным возможностям. Нужно было какое-то сильное и яркое впечатление, своего рода потрясение, чтобы вывести меня за пределы однажды найденной манеры звукообразования.
Не скажу, что у меня было твердое убеждение: «Я обязательно стану певицей». Но интуитивно я продолжала тянуться к профессиональным вокалистам. Я собирала грампластинки с записями выдающихся певцов: Шаляпина, Обуховой, Максаковой, Андерсон, Карузо, Флагстад, Галли-Курчи… Наряду с концертами инструменталистов я посещала вокальные вечера. Помню, с каким благоговением я сидела в Большом зале консерватории на концерте, посвященном годовщине со дня смерти великой русской певицы Антонины Васильевны Неждановой. На сцену выходили все те, кто рука об руку служил с ней в Большом театре: Николай Семенович Голованов, Мария Петровна Максакова, Максим Дормидонтович Михайлов, Иван Семенович Козловский, Наталия Дмитриевна Шпиллер. Звучал в записи голос Неждановой, и меня не покидало ощущение счастья и причастности к этому удивительному миру.
В те годы я и думать не смела, что уже в скором времени буду пользоваться консультациями М. П. Максаковой в работе над оперными партиями и концертными программами. Мне и в голову не могло прийти, что из рук Максаковой я получу клавиры опер Мусоргского и Римского-Корсакова, что под ее руководством подготовлю, помимо Ратмира и Вани, также Марфу, Любашу и Кармен. Я бы не поверила, если бы кто-то предсказал мне, что сама Обухова изъявит желание познакомиться со мной, а вместе с Мариан Андерсон я буду сниматься в фильме Голливуда. Просто меня всегда волновал сам звук человеческого голоса, и талант певца казался необъяснимой тайной.
Мне очень нравился голос Виктории Ивановой, в то время студентки института, и я не упускала возможности послушать ее. Я даже консультировалась у нее, как петь то или иное произведение. Правда, позже, когда мы с заслуженной артисткой России Викторией Ивановой работали вместе в Московской филармонии, и я напомнила ей об этом эпизоде, она искренно удивилась и призналась: