– Я тоже пою, у меня колоратурное сопрано.
Татьяна Дмитриевна тут же удивилась:
– Какая же ты колоратура? Ты типичная Кармен!
Уходя с лекции, мы договорились, что я приду к ней «на пробу голоса». И я пришла. Сначала она села за рояль и сама запела очень красивым меццо-сопрано. Надо сказать, что роскошное звучание ее голоса тогда просто поразило меня. Поэтому, когда Татьяна Дмитриевна предложила мне: «Спой вот так», – я как-то естественным образом открыла рот и вдруг, к своему удивлению, громко запела низким меццо. «Вот это и есть твой голос», – сказала она мне.
Я отлично помню до сих пор, что во мне в тот момент произошел своего рода перелом. Возникло ощущение свободы, голос звучал удобно. Какое-то время Татьяна Дмитриевна давала мне частные уроки, подсказывала мне приемы, с помощью которых я должна была сознательно владеть своим голосом. Это был первый педагог, направивший меня по верному руслу.
Затем я брала уроки у Е. И. Панкратовой. В свое время она была известной певицей, выступала на провинциальных сценах, прекрасно владела своим драматическим сопрано. Мария Петровна Максакова, например, нередко вспоминала о спектаклях с ее участием. В юности Евгения Исидоровна получила основательную школу у какого-то немецкого педагога. Ее занятия были плодом тщательно продуманной, годами выработанной системы.
Осознав свой голос как меццо-сопрано, почти контральто, я часто пела в институте. Михаил Фабианович Гнесин интересовался моим голосом и при встречах задавал обязательный вопрос: «Когда можно будет снова услышать ваш голос?»
Не раз слышали меня в новом качестве Н. А. Вербова и В. А. Багадуров. Однако на настойчивые предложения профессоров перевестись на вокальный факультет я отвечала отказом.
Почему я вдруг отвергла возможность профессионального обучения вокалу? Обычно журналистам, бравшим у меня интервью, я называла следующие, как мне казалось, объективные причины. Во-первых, с детства я была приучена любым делом заниматься обстоятельно. Обучение в институте близилось к завершению, поэтому большую часть времени я уделяла подготовке программ по специальности и ансамблю. Во-вторых, мне нравилась работа в театральном оркестре и я с увлечением относилась к преподаванию в детской музыкальной школе. Когда мои маленькие ученики делали успехи, я испытывала чувство удовлетворения. Мне казалось: «Вот, наверное, это и есть мое призвание». В-третьих, я не совсем была уверена в том, что мой голос покажется интересным широкой аудитории.