Впрочем, собственно кухонный угол был вполне современным: никелированная мойка, большой холодильник и даже отделяющая его вместе с газовой плитой стойка, напоминающая барную, только вместо табуретов к ней примыкала длинная, покрытая лаком скамья. Рядом с ней стоял специальный столик для ребёнка, вокруг – раскиданные игрушки…
– Вы садитесь, – сказала Юля, убирая со скамьи какие-то брошенные детские одёжки, и завозилась у плиты. На другой конец скамьи тут же запрыгнула кошка, настороженно косясь на него узким глазом и явно не желая прикосновений от постороннего.
– А где же собака? – спросил он.
– Собака? – растерянно переспросила девушка, обернувшись.
– Ну, я просто видел, что вы и собачий корм купили тоже…
– А, так это я соседке! Она меня всегда просит прихватывать…
– Надеюсь, не для себя просит? – глуповато пошутил он.
– Нет, конечно! Для псинки своей капризной…
Покуда не закипел чайник – настоящий, огромный, пузатый, не чета новомодным электрическим, девушка успела разобрать и разложить свои покупки, подбросить корма в кошачью миску и даже сбегать наверх, проверить ребёнка.
Наконец она разлила чай в керамические кружки, подав к нему нарезанный лимон и интересное варенье – из яблок и чёрной рябины.
– Красивый дом, – сказал он. – И кто же ваша хозяйка?
– Да так… содержанка, – ответила девушка. И тут же, видимо, смутившись собственной формулировке, торопливо добавила: – Ну, в смысле, ребёнок у неё от крутого. Тот, вроде, им хорошо помогает…
– Понятно. А вы чем занимаетесь?
– Учусь тут рядом… На ландшафтного дизайнера.
– О, прекрасная профессия! Наверно, в этом знаменитом вузе, как там его? – я знаю, он тут где-то неподалеку…
– Три остановки на электричке. Две с половиной даже, если пешком гулять, – подтвердила девушка. – А вы?
– Я переводчик. Отучился уже.
– А… в армии были?
– Нет. Из-за аспирантуры заочной.
Девушка кивнула, опустив глаза, и задумалась. Оттого, что стойка была узкой, она села хотя и напротив него, но чуть на отлёте, и Савва залюбовался её профилем – тонким, как графический набросок… Она очнулась и порозовела от смущения.
– А ёлки, значит, у вас тоже нет? – спросил он беспечным тоном, чтобы хоть как-то вывести её из этого состояния.
– А вот же! – застенчиво улыбнулась Юлия, кивнув куда-то на ближайшее оконце.
Он пригляделся: в отсвете дальнего уличного фонаря за этим оконцем можно было разглядеть еловую ветку, точнее, целую лапу, тянувшуюся от дерева, которое только угадывалось. Её, кажется, оплетали какие-то ленты, гирлянды, присыпанные живым снежком.