– Вот, привёл вам помощника! – с откровенной издёвкой провозгласил прибывший – Будет вместо Бэсудэя!
– А меня куда? – изумился один из пастухов, никак не ожидавший такого оборота.
– А тебя Таргутай-Кирилтух на коровье стадо переводит! – объявил Хабич.
Пасти коров, конечно, было спокойнее, но лошади… Иметь дело с этими животными всегда было предпочтительным для степняков, и услышанный приказ Бэсудэя нисколько не обрадовал.
– Как же этот заморыш сможет заменить меня? – пытался протестовать он – Даже при снятой канге от него толку не больше, чем от загнанного долгой скачкой жеребёнка!
– Не тебе судить, пастух! – высокомерно бросил слуга – Знай себе, погоняй коня вслед моему, да делай то, что укажут!
– Но как же с сыном Есугэя? – спросил другой пастух, старший из четвёрки – Придётся снять кангу, иначе как будет он пасти, если даже сам не сможет взобраться в седло?
– Снимем! – невозмутимо заверил Хабич – Как только признает своим господином Таргутая, так сразу и снимем! А пока пусть пасёт с вами, а по вечерам, уже в коше, его буду забирать я!
Нойонский слуга уехал, забрав с собой Бэсудэя и оставив пастухов в полном недоумении. Никто из них не представлял, как можно пасти табун, когда сам из-за колодки едва удерживаешься в седле. Наконец один из них спрыгнул на землю и приблизился к Тэмуджину.
– Ээх… видать по всему, здорово досталось тебе ещё и сегодня, мальчик! – сказал он с сочувствием – Смотрите: мало того, что весь в ссадинах, так ещё растёр кангой шею до крови!
– Чего сидишь! – крикнул старший третьему, восседая на коне – Скачи за водой! Видишь, надо промыть раны!
Тот, не медля, поспешил к роднику, а старший, покинув седло, принялся внимательно осматривать Тэмуджина. Он сокрушённо покачал головой, с искренним участием посмотрел в глаза пленника и спросил:
– Сильно болят раны?
Словно тёплая волна омыла сердце Тэмуджина. Растроганный сочувствием, он дрогнувшим голосом ответил:
– Болит шея из-за канги! Так, что трудно повернуть голову! И ещё…
Тут на глаза его навернулись непрошеные слёзы, так долго сдерживаемые, но он уже не стыдился их.
– Ещё я сильно растёр ноги, пока бежал за конём Хабича! – продолжил он, нисколько не сомневаясь в том, что эти добрые люди помогут ему.
При сих словах старший тут же усадил его на траву и снял изношенные до предела гутулы, а следом за ними и связанные Оэлун носки. От долгого бега они сбились, и ноги мальчика представляли из себя сплошные кровавые мозоли.