– Бэсудэй! – окликнул он мужчину, и когда тот обернулся, готовый услышать какую-нибудь просьбу, сказал – Спасибо!
Утро давно уже уступило свои права дню, а Тэмуджин так и остался сидеть привязанным к коновязи. Никто в этот раз не тащил его на работы, обременяя пастухов, не спешил со своими издевательствами Хабич, лишь стайки детей собирались напротив. Они с интересом рассматривали пленника, более всего сейчас напоминающего зверёнка, посаженного на цепь. Ни капли сочувствия не было в их глазах. Беря пример с взрослых, они с тем же пренебрежением относились к кияту и сами. Очень скоро заливистый их смех стал перемежаться с обидными выкриками, а особо рьяные принялись забрасывать его комьями грязи. Тэмуджин сидел молча, не уворачиваясь, хотя дважды затвердевшие куски попадали ему в голову, причинив боль. Не известно, как скоро детям наскучила бы их новая игра, но откуда-то сбоку послышался окрик проходившего мимо старика, и детишек словно сдуло ветром. Весело галдя, они разбежались, и старик, бросив короткий взгляд в сторону пленника, продолжил путь. Переваливаясь из стороны в сторону на своих кривых ногах, он добрался до стоявшей поодаль юрты и скрылся в ней, но, несмотря на его отсутствие, продолжать свою новую забаву дети не спешили. Больше никто не тревожил Тэмуджина, и до самого полудня он просидел, погружённый в свои мысли. То и дело урчал пустой желудок и хотелось пить, но мальчик давно уже привык к этому состоянию. Вокруг сновал люд. Кто-то привязывал своих лошадей или, напротив, спешил ускакать по своим делам, но никто уже не обращал внимания на измождённого, покрытого грязью, гнойниками и ссадинами юного колодника, привязанного, словно собака. Все давно привыкли к виду этого несчастного, и его страдания уже никому не бередили душу.
Когда солнце достигло зенита, в сопровождении верного Хабича показался Таргутай. Важно вышагивая, он приблизился и остановился напротив. Со стороны могло показаться, что сейчас готовятся к разговору отец и сын. Те же ярко-рыжие волосы у обоих, та же изумрудная зелень в глазах. Нойон простоял некоторое время в молчании, в упор рассматривая своего пленника, и наконец спросил, криво усмехаясь:
– Ну что, поумнел ты за это время?
В ответ ему было молчание, и Таргутай, заметно ярясь, продолжил: