Чтоб любовь не кончилась этою бедой
И судьбой хранимые будут до конца
В унисон и в радости биться двух сердца
***
Когда Фортуна улыбнется
И благосклонно скажет
Да!
Моя душа лишь улыбнется
Она-то знает…
Никогда!..
Когда Фортуна отвернется
И грациозно скажет – «Нет!»
Моя душа вновь улыбнется
Она ведь слышит —
Да!!! – в ответ…
***
Не только в математике
Не только в сути зла
Они есть и в грамматике
В зубах и в волосах
Они зовут на родину
Они в глаголах есть
Они основа дереву
Скажите, что то есть?
***
Листаю старенький альбом…
И вглядываюсь в близких лица…
Как странно…
Прошлое не снится
А жизнь мне кажется всё сном…
И верю…
Будто все живые
Вот только где-то вдалеке
И все такие молодые
Одеты просто, налегке…
Вот дед…
Еще на царской службе…
Ей право! Видный был гусар…
А вот еще…
Уже в тридцатых…
Подтянут и еще не стар…
Перед войной арестовали…
За то, что трону присягал?
Потом, понятно, расстреляли
За то, что честь он не предал…
А вот и бабушка Мария…
Стройна, красива, молода…
Я бы влюбился…
«Mamma Mia!..»
А, впрочем, я любил всегда
Её морщинистые руки
Всегда печальные глаза…
Ей-то достались Ада круги
Еще при жизни их прошла…
Дворяне были-то в опале…
Досталось детям ни за что
Ютились с бабушкой в подвале
Все три сестры… И дядя мой…
Он-то на мине подорвался
Как раз на праздник…
Боль вдвойне…
А мой отец живым остался
В той мясорубке на войне…
Ушел на фронт еще подростком,
Добавив парочку годков,
Был хоть и молод – вышел ростом
Ушел тайком и был таков…
Чтоб немцам мстить по той утрате
Что понесла его семья…
Его отец пал в Сталинграде…
Потом в семье родился я…
Как маме с папою награда
За то, что позади война…
А бабушка как была рада!
Мне говорила вся родня…
Но это было уже позже…
Отец меня боготворил…
Был инвалид, и кашлял тоже
Туберкулез его свалил…
Теперь уж «батю» помню смутно
Ушел из жизни рано он
От раны, что была как будто
От снайпера… Но в горле ком
Стоит доселе…
Сиротою,
Неполной, правда,
С мамой жил…
В домишке старом под горою,
Где с «пацанами» я дружил…
Вот этот дом, на фото справа,
А слева вербы в ряд стоят
А это я и друг мой Слава
А за спиной вишневый сад…
А вот на фото дядя Степа
Он брал Берлин и брал «Рейхстаг»…
А тетя звала – «недотепа»…
И видно было неспроста
Степан ведь был предельно скромный
Не брал взаймы, а всем давал
Был рассудительный, спокойный
Не воровал, не предавал…
Теперь уж нет ни тёть, ни мамы…