Наблюдатель, далёкий от мира, в котором жил Город, окажись он здесь, едва ли смог бы распознать в грациозных движениях и выразительной мимике хоть что-то механическое. Пожалуй, даже сошёл бы с ума от такой невообразимой путаницы. Только приглядевшись внимательно и уловив трансформации, не характерные для рядового дикого животного, он смог бы заподозрить участие человека в процессе их создания. Однако надо было бы очень и очень приглядеться, чтобы уловить тот момент, когда звериная лапа с мягкими подушками без когтей вдруг развернётся в человеческую кисть с изящными пальчиками. А потом сорвёт этими пальцами крохотный цветок, чтобы преподнести его собеседнице. Такой же забавной и громадной зверушке.
Что уж там говорить, чудесные и чудные создания отдыхали на той полянке, с которой мы и начнём нашу правдивую сказку.
Барс Игоря развалился на боку, подсунув лапу-руку под голову. Другой лапой он почёсывал загривок лежащей рядом розовой кошки. Умная машина нашего героя передавала в салон ощущения солнечного тепла, лёгкого ветерка и ласку мягкой шерсти под ладонью его железного зверя.
– Игорёк, пузико почеши, – попросила Альбинка, укрывшаяся в грациозном чудовище, таком же розовом внутри, как и снаружи. Канал связи, по которому они общались, был отключен от остальных. Молодая женщина не скрывала от друга удовольствия. Она лениво и блаженно щурилась в голографический терминал, который расплывался полусферой над кроватью-креслом машины и, казалось, начинался прямо от глаз.
– Алька, тебе изначально надо было кошкой родиться, – засмеялся Игорь. С некоторой опаской он разместил свою лапу на животе розового зверя.
– У тебя допоздна учёба? – спросила подружка.
– Слушай, а я и не знаю. Первый раз сегодня. Как пойдёт.
– Вот ты влез в неё. Не живётся тебе спокойно, академик.
– Ну, так получилось, – закрылся от темы Игорь. – Да что ты-то переживаешь? Пузико некому гладить?
– Это ты переживай, студент. Меня кто-нибудь другой погладить может, – ответила Альбинка и сделала обиженное лицо.
Она скинула лапу Игоря и включила режим общей связи. Тут же появились голограммы других участников паркового безделья. После утомительного сна лица выглядели помято.
– Валя, – позвала одного из них Алька, – погладь меня?
Клетчатый лев Вали от столь неожиданного предложения вскочил на лапы. Сделал стойку в сторону молодой пары. Лицо парня на экране отражало смятение и смущение. «Вот ведь знает, кого просить. Эх и хитрая, – усмехнулся про себя Игорь. Он перекатился на другой бок, демонстративно отвернувшись от Альбины и остальных ребят. – Валя бы не только погладил, он и шёрстку бы вылизал. Да ещё и промурлыкал бы что-нибудь поэтическое. Только всё это пустое. Стеснительный – не решится. Если бы Стаса попросила – это был бы выпад. Тогда мне бы пришлось стойку делать». Впрочем, особо наш герой не переживал. Их отношения с Альбинкой казались настолько устоявшимися и простыми, что понять их было крайне сложно. Его подруга, любимая в компании за озорную непринуждённость, всегда шутила смело и не обидно. И так же не обидно и легко отвергала ухаживания каждого, кроме Игоря. У девушки было простоватое открытое лицо, от кончика носа усыпанное рыжими веснушками. Огненно-рыжие волосы она оставляла ровно такой длины, чтобы они не распадались на отдельные кудряшки, а волнами стекали от лица на подголовник кресла, на плечи. Девушка не считала себя красивой, но без внимания не оставалась.