Самоуверенности и решимости мисс Пристли не было предела. Она еще раз мечтательно посмотрела в окно, задумалась – и первые строки быстро побежали по светящемуся экрану.
Стоял безветренный весенний вечер шестьдесят пятого года от Рождества Христова. Край неба еще алел, но обведенные золотистой каймой облака уже стали бледно-зелеными. Сгущались сумерки, и повсюду разливалась обволакивающая тишина. На улице Стабий6, заполненной народом днем, теперь было пусто, и только изредка между домами мелькали фигуры рабов и слуг да кое-где раздавались грозные крики номенклаторов7. В такие вечерние часы Помпеи превращались в царство Морфея8 – чтобы ночью ожитьвновь, чтобы в очередной раз прекрасная Диана9стыдливо опустила девственный взор перед сладострастными развлечениями богатых помпеян…
Пальцы Адель неистово бегали по клавиатуре, облекая в слова ее фантазию. Что представляли собой Помпеи за четырнадцать лет до гибели? Почему современники писали о них с таким восхищением? Отчего разрушенные тем же роковым извержением Геркуланум и Стабии не оставили столь значительного следа в памяти потомков? Адель была убеждена, что для современных людей притягательность Помпей заключается не только в прекрасно сохранившихся археологических находках, свидетельствующих об уникальной архитектуре. Этот город в эпоху своего расцвета обладал чем-то более важным, неповторимым и впоследствии не повторенным. Но чем?..
Ах, если бы можно было хоть одним глазком заглянуть в прошлое! Если бы можно было хоть на минуточку оказаться там, для того чтобы почувствовать, проникнуться и не ошибиться…
Ее мысли прервал странный шум, доносившийся с улицы. Адель быстро поднялась и выбежала во двор. Громкие мужские голоса отчетливо раздавались в тихом сумеречном воздухе.
– Дорогу носилкам патриция10! Посторонись! Дорогу благородному Публию Юлию Сабину11!
Адель стояла посреди булыжной мостовой и широко раскрытыми глазами всматривалась в приближавшиеся фигуры.
Те, кому приказывали посторониться, были небольшой группой полураздетых людей, несших огромные корзины с фруктами и тащивших за собой телегу с какой-то утварью. Услышав громогласный приказ, люди (по одежде и виду они были похожи на рабов) стали жаться к стенам зданий, освобождая путь для шествующей процессии.
Впереди, сверкая глазами, шагал высокий человек с копьем, одетый в темную тунику и короткий черный плащ. Следом четверо крепких мужчин несли блестящие позолотой и медью носилки с верхом и занавесями.