– Вы, если я не ошибаюсь, ищете деньги?
Маркхейм на это ничего не ответил.
– Я должен вас предупредить, что служанка антиквара в настоящий момент уже рассталась со своим возлюбленным, покинув его раньше, чем обыкновенно, и что она скоро уже будет здесь. А если мистера Маркхейма застанут здесь, в этом доме, то я полагаю, что мне нет надобности описывать вам, какие могут произойти от того последствия!
– Р азве вы меня знаете? – воскликнул убийца.
Гость только улыбнулся.
– Вы издавна были моим большим любимцем, – сказал он, – я давно слежу за вами и не раз старался помочь вам, выручить вас из беды, но вы постоянно как будто игнорировали меня.
– К то вы такой? – воскликнул Маркхейм. – Дьявол, что ли?
– Кто я такой? Да не все ли равно? – ответил собеседник. – Это не может иметь никакого значения для той услуги, которую я собираюсь вам оказать.
– Напротив, это не только может, но и имеет громадное значение в моих глазах! – запальчиво крикнул Маркхейм. – Принять помощь от вас? Нет, никогда! Вы, я вижу, еще ее знаете меня, и слава Богу, что вы меня не знаете.
– Я вас знаю, – спокойно, но уверенно, с оттенком доброжелательной строгости в голосе, возразил посетитель. – Я знаю вас до самых тайников вашей души.
– Знаете меня! – воскликнул Маркхейм. – Кто это может утверждать? Вся моя жизнь не что иное, как личина! Одна сплошная клевета на самого себя? Я всю жизнь только и делал, что клеветал на себя, на свои природные качества, чувства и наклонности, – я очернил, я оболгал себя! И все так поступают, все люди на самом деле лучше, чем они кажутся, лучше, чем та внешняя оболочка, та кора, что нарастает на них и мешает им свободно двигаться, и жить с открытою душой, с душой нараспашку? Вы ежедневно видите, как жизнь тащит людей в сторону от избранного ими пути, подобно тему, как какие-нибудь наемные убийцы захватывают силой и уносят свою жертву, завернув ее в темный плащ. Если бы людям предоставлено было самим устраивать свою судьбу, если бы вы могли видеть их настоящие лица, – вы увидели бы в них святых в героев! Я, быть может, хуже, чем большинство людей, на мне наросло и тяготеет больше зла и больше греха, и мое оправдание известно только мне да Богу! Но если бы у меня сейчас было время, я открылся бы вам.
– Мне? – спросил гость.
– Да, вам прежде всего, – подтвердил Маркхейм. – Я полагаю, что вы умны и сможете понять меня. Я думал, что раз вы существуете, то вы должны уметь читать в сердцах, людей, а между тем вы, как я вижу, хотите судить обо мне по моим поступкам! Подумайте только, что значат все мои поступки? Я родился и жил в стране гигантов; эти злые гиганты таскали меня с самого моего рождения за руку, куда они хотели, не спрашивая меня, даже часто и против моей воли! Это гиганты обстоятельств, правящих жизнью человека. И после этого вы хотите судить обо мне по моим поступкам? Да разве вы не можете заглянуть глубже, в самую душу человека? Неужели вы не видите и не можете понять, что всякое зло ненавистно мне? Неужели вы не можете прочесть в моем сердце, в моем разуме светлые предначертания совести, ничем не запятнанной и не замутненной? Я часто не слушал ее голоса и шел сознательно против ее требований и закона, но я никогда не искажал ее никакими софизмами, не допускал никаких сделок с нею. Неужели вы не видите во мне явления, по всей вероятности, очень обыкновенного среди людей, – «невольного грешника»?